Снежные козы – точная копия лунных утесов – бесстыдно таращили глаза, похожие на осколки луны. Слоны, серые в сырости травы и помета, важно переступали с ноги на ногу. Дни мезозойской эры, казалось, безвозвратно канули в небытие. Осмелев от ощущения катастрофической переоценки ценностей, мыши передвигались со скоростью нервной судороги.
Улучив момент, орангутан обратился к молодому человеку с американским акцентом, который предпочитал по одному ему известным причинам: – Слушай, приятель, ты мне нравишься. Достань-ка мне костюм, как у тебя, только побольше, шляпу и трость. Без усов, пожалуй, обойдусь. Хочу отсюда слинять. Честолюбие заело.
Услышав, что орангутан говорит, молодой человек сначала буквально оторопел, однако по здравом размышлении вспомнил, что живет в городе, где подобной способностью наделены многие, про которых в жизни не скажешь, будто у них хватило ума превзойти эту науку. В результате он быстро справился с удивлением, но, как человек знающий, заметил орангутану: – Боюсь, ничем не смогу быть вам полезен. Орангутан должен жить либо в клетке, либо в джунглях. В обществе людей вы будете как рыба на суше, как слон в посудной лавке – не на своем месте. Вы будете постоянно всех раздражать, а значит, раздражаться сами. К вам будут относиться как к изгою, измываться над вашим цветом кожи и чертами лица.
Орангутан, существо крайне самолюбивое, разобиделся не на шутку.
– Слушай, – сказал он, – нехорошо получается. Ведь я писатель. Написать могу все что хочешь. Я роман написал.
– Это в корне меняет дело, – воодушевился молодой человек. – Я сам романист и всегда готов протянуть руку помощи страждущему собрату по перу. Скажите мне только одно – и я к вашим услугам. Вы гений?
– Он самый, – ответил орангутан.
– В таком случае, – сказал молодой человек, – завтра в это же время я принесу вам костюм, шляпу, трость, туфли и белье. Захвачу и напильник. Буду ждать вас в сумерках под большим каштаном у Западных ворот.
На напильник орангутан, по правде говоря, не рассчитывал. Он и костюм-то просил вовсе не для того, чтобы убежать, а чтобы покрасоваться перед публикой. В этом смысле он походил на старых испанских авторов, которые творили в тюрьме, больше интересуясь не тем, как вырваться на волю, а как вольготнее прожить за решеткой. Но упустить орангутан ничего не желал и, получив напильник, так решительно взялся за дело, что вскоре уже стоял рядом со своим благодетелем под сенью летнего дерева.
Окрыленный своим благородным поступком, молодой человек горячо пожал руку орангутану.
– Дорогой мой, – сказал он, – не могу передать вам, как я рад, что вы теперь с нами. Не сомневаюсь, твы написали великий роман, но все же литератору не место за решеткой. Мой скромный дом, вы увидите, будет несравненно больше благоприятствовать вашему гению. И не подумайте, что мы живем замкнуто: по воскресеньям у нас всегда гости, да и на неделе, бывает, устраиваем званые обеды, где вы сможете познакомиться с нужными людьми. Кстати, надеюсь, вы не забыли рукопись?
– Только я собрался рвать когти, – сказал орангутан, – как в клетку сунулся какой-то хмырь, вот и пришлось бумаги – того. Понял? – Это была самая бессовестная ложь, ибо гнусная обезьяна за всю жизнь не написала ни строчки.
– Какая жалость! – в отчаянии вскричал молодой человек. – Вы, видимо, захотите восстановить рукопись?
– Очень надо, – сказал орангутан, который не отрываясь смотрел на скользившие мимо них роскошные лимузины и уже обратил внимание на безупречные фигуры и изысканные наряды дам, спешивших с одного приема на другой. – Зачем? И так наизусть помню. Буду у тебя жить и все напишу по новой. За меня не бойся.
– Я вами просто восхищаюсь, честное слово! – с восторгом вскричал его освободитель. – Вы не представляете, как я ценю ваше бескорыстие. Уверен, вы правы – ваш роман только выиграет, если его переписать заново. Тысячи удачных находок, которыми поневоле пренебрегаешь в первом порыве вдохновения, теперь вновь заявят о себе в полный голос. Ваши характеры приобретут еще большую, чем прежде, завершенность. Какие-то детали забудутся, зато возникнут новые, еще более эффектные; а то, что забудется, станет тенью в буквальном смысле слова, это придаст вашим персонажам необходимую объемность. Да, что может сравниться с литературой! У вас будет свой кабинет – тихий, скромный, но не лишенный удобства уголок, где вы на покое восстановите свое нетленное Произведение. Им, несомненно, заинтересуется Общество любителей книги, а там, как знать, можно будет замахнуться и на премию Готорндена.
Они шли под дремлющими деревьями, каждое из которых, насытившись огромной порцией дневной жары и еще не переварив ее, обдавало их пряным ароматом.
– Мы живем неподалеку, – верещал энтузиаст. – Моя жена будет счастлива с вами познакомиться. Уверен, вы станете друзьями. А вот мы и пришли. Дом наш невелик, зато, по счастью, старого образца. К тому же, видите, у нас самая замечательная глициния в Лондоне. – С этими словами он распахнул небольшую деревянную калитку, одну из нескольких, выходивших в тихий тупик, сохранивший и по сей день прелесть и безмятежность времен королевы Анны. Орангутан молчал, с недовольным видом поглядывая на модные современные здания, возвышавшиеся по обеим сторонам.
Садик был очень мал. Выложенные каменной плиткой дорожки, ирисы и пылающая в пестрой вазе красная герань, которая рассыпалась огоньками на черном бархате ночи, словно тлеющие сигареты земных богов.
– За домом места побольше, – пояснил молодой человек. – Там. у нас лужайка, растет табак, в тени фигового дерева шезлонги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147