Это означало, что кто-то надеется остаться незамеченным, а значит — недруг. В таком случае «вахтер» — так Джек называл дежурного хлопца — мог бить по автомобилю сразу. Если же машина появлялась с зажженными фарами, ей давали доехать до «пограничного» бревна…
— Стой! — скомандовали из темноты. — Выйти из машины, руки поднять!
Ух ты, Джек! Во, дисциплину навел! Но выходил я, честно сказать, без энтузиазма. Если у Джека была инструкция от Чудо-юда, то меня сразу прошили бы, едва опознав.
— Пассажир! — приказал невидимый парень. Таня-Кармела послушно выбралась наружу и встала рядом со мной.
Спустя минуты две послышался топот ног, прибежали еще трое. В лицо мне ударил луч фонаря.
— Барин! — услышал я голос Кота. — Начальство надо знать в лицо. Здорово, начальник.
— Привет. Хорошо встречаете! У вас командир еще плац не разметил?
— Бдим, — усмехнулся Кот. — Но тебя вообще-то не ждали. Поздненько собрался. Ты вроде с девушкой?
Ребята без напоминания убрали бревно с дороги и позволили нам проехать, а потом бревно обратно положили — обычай!
Кот уселся рядом со мной и показал, куда ехать:
— Сюда, заезжай под навес. Где ты эту консервную банку нашел?
— Обижаешь, Киса! Это машина моей знакомой.
— Повязочку-то можно снять, — заметил Кот. Таня сдернула свои трусики с глаз и торопливо положила в карман джинсов, чтобы никто не успел увидеть, чем она завязывала глаза.
— Ба! — ахнул Кот. — Это ж Кармела из «Чавэлы»! Виртуозка Москвы! Где моя записная! Автограф хочу!
— Уймись, юноша! — попросил я. — Во-первых, ее зовут Танечка, а во-вторых, я сам еще «не», понял?
— Уловил, — вздохнул Котяра. — Ну, тогда заходите…
Под навесом стояло два «Судзуки-Самурая» и родной «уазик». «Запорожец» рядом с ними выглядел нежной школьницей в компании солдат спецназа.
В стороне от навеса светились тусклые огоньки барака. Оттуда доносилось негромкое журчание медленной музыки типа блюза.
— Я что, разбудил?
— Да нет, — ответил Кот, — никто не спит. Джек купаться со своей пошел, наверно, сейчас приползут, а мы тут помаленьку расслабляемся. Но — до нормы. Видишь, тебя встретили.
Кармела все еще возилась в «Запорожце», и я сказал вполголоса, чтобы слышал только Кот:
— Ты учти, она девушка приличная. Мне с ней в свалку играть еще рано. Обеспечь-ка нам номерок на двоих, чтоб был интим и уют.
— Какой разговор, командир? Тащите вещички!
— Позвольте вам помочь? — спросил я, обращаясь к Тане. Она в это время запихивала в сумку мой автомат.
— Да, Дмитрий Сергеевич, наконец-то догадались!
Скрипку с «винторезом» она, конечно, оставила при себе. А я взял на ремень сумочку, в которой было за двадцать пять кэгэ, точно. Не иначе Кармела ее парой цинков с патронами нагрузила.
Через крыльцо мы попали в коридор с несколькими дверями. На одной осталась табличка: «Бытовая комната». Вот ее-то и открыл нам Кот.
— Загружайтесь. Вот ключ, задвижка, окна вообще нет. Зато зеркало есть.
— А подъем, завтрак у вас когда? — пошутил я.
— Как проснетесь. Кофе, правда, не подаем, приходи на кухню и вари что хошь — жратвы от пуза. — Кот ушел.
Таня тут же закрыла дверь на ключ и на задвижку.
— В приятное место вы меня завезли, — прошептала она.
Я прислушался. Из соседней комнаты доносился хохоток бабы, которую приятно щупают, шелест одежды и невнятный шепоток.
— Насквозь все слышно, — тихо проворчала Таня. — Чихнуть нельзя. И темнота чертова!
— Сейчас свечку зажгу… — Я нашарил в темноте свечку и подпалил фитилек своим «Крикетом». Конечно, это был не «люкс» в «Савое». Торцевая стена была глухая, но на ней висело длинное, метра в три, зеркало. Когда-то солдатики перед ним морды брили.
А прямо вдоль зеркала, чуть ниже его по уровню, стояла здоровенная кровать. Она лишь немного не доходила от стены до стены и занимала полбытовки. Изголовье приставлено впритык к левой стене, около него тумбочка с ночничком — фонариком из свечки. Стекла отливали красным, и я догадался, что если фонарик зажечь, то помещение озарится бардачно-розовым светом. Свечка, которую зажег я, находилась на левой стене в настенном бра.
Еще в комнате стояли два кресла и столик, старые и обшарпанные.
Из-за стены доносились уже не хохоток и шорох, а ритмичные скрипы кровати и медленные бабские стоны:
— Ах-а-а… Ах-а-а… Ах-а-а…
— Тьфу! — прошипела Таня. — Здесь выспишься, пожалуй.
— А вас это волнует?
— Да она через пару минут заорет, как резаная! Это же профессионалка.
— Ну, если вам охота слушать, — сказал я, — можете развлечься. А я уже все — отключаюсь. Глаза не смотрят…
— Белье-то тут хоть чистое? — Татьяна ощупала одеяло, поглядела за простыню, оценила подушки.
— Более-менее, — сказала она тоном старшей горничной, проверявшей работу подчиненных, — застелено давно, но не спали. А то еще наловим вшей во все места…
Я снял полученное от покойного цыгана обмундирование и остался в плавках. Пропотел я сегодня изрядно. Вдобавок от одежды чувствовался тухлый пороховой запах, хотя стрелял я не так уж много.
— Мыться здесь, конечно, негде? — спросила эта чистюля.
— Почему? — возразил я. — На озере банька есть.
— А в озере вода чистая?
— Как стекло, тут никто другой не купается…
— Хватит и этих, чтоб трихомонад поймать… Теперь я начал понимать, почему Кармела не замужем. С такой занудой жить нелегко.
— Ну, вы как хотите, а я пошел купаться, — сказал я, хотя мне больше всего хотелось просто-напросто плюхнуться в кровать, вытянуть ноги и уснуть. Было уже явно за полночь — со всей этой кутерьмой я забыл подвести часы, и они встали. Как на грех, не взял сегодня электронные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165