— А, — хохотнул Гаврилин, — забирает? А что ты скажешь, если я тебе сообщу, что в машине сидел мужик?
— Какой мужик? — не понял Голова.
— Я не знаю, какой мужик, — сказал Гаврилин. — Я знаю только, что мой шеф охотился за этой машиной... Фактически, как я понял, вся эта авария — его рук дело. Он прострелил шину, ну, а дальше... понятно, в общем.
— Он знал о грузе?! — подскочил Голова.
— Да тише ты, что ты орешь? — одернул его Гаврилин. — Не у себя в «Омикроне». Сиди и слушай.
В общем, да — он охотился за конкретной машиной и с конкретной целью... Я видел акт экспертизы. Так вот, из него следует, что наши эксперты очень тщательно проверили химический состав золы, пепла и всего, что поддавалось исследованию в этой машине. Вывод: никаких следов лекарственных препаратов. Ты понял? Никаких следов! То есть из этого следуют две вещи: шеф хотел наложить лапу на груз, но кто-то кинул и его, и тебя.
— Птица, — моментально сопоставив в уме все данные, сказал Голова. — Ах ты, сучка! Из молодых, да ранняя! Выходит, она посадила в свою машину Сундука, настучала на него, а сама слиняла вместе с грузом! Почему раньше молчал? — напустился он на довольного собой Гаврилина.
— Просто не знал, — сказал тот. — Я имею в виду, об этой экспертизе.
— А сообщение по радио?
— Я не обязан информировать тебя о том, что и без того сообщают по радио! — огрызнулся Гаврилин. — И потом, откуда мне было знать, что это имеет связь с... с тобой. С грузом.
Он выпил рюмку коньяка и закурил очередную сигарету, не притронувшись к закуске. Он и сам пребывал в некоторой растерянности по поводу последних событий. Он-то точно знал, что Птица не работала на Соболевского, а версия Головы никуда не годилась по той простой причине, что Гаврилин был уверен: до последнего момента Птица продолжала действовать в рамках полученных от Головы инструкций. До того самого момента, когда посланные майором люди из его группы настигли ее в Сотникове и пришили прямо в конторе этого тамошнего воротилы таблеточного бизнеса... Правда, эта сучка снова едва не вывернулась, не побоявшись сигануть с третьего этажа, но на этот раз карты легли так, как хотелось ему. Фактически, он опять убил одним выстрелом двух зайцев: убрал эту дешевку и нагрел неуязвимого Голову на приличную сумму, свалив все на девчонку... «Ха, — сказал себе майор Гаврилин, — то ли еще будет! В принципе, было бы очень неплохо сдать Голову шефу... но как-нибудь так, чтобы и сам Голова, и этот его помощник, который по роду своей деятельности волей-неволей слишком много знал, были убиты при задержании. А что, это можно будет организовать. Слишком уж длинный за ним протянулся след... Да, пора рубить концы». Он улыбнулся, несмотря на боль в заживающих рубцах, и, дотянувшись, дружески похлопал Голову по плечу.
— Не горюй, — сказал он. — Найдем твою Птицу... Куда она, на хрен, денется. Я своих орлов подключу... Ты не смотри, что они из органов, — когда им платят, они работают, как звери. Кстати, — осененный идеей, воскликнул он, — почему бы тебе не позвонить этому своему... Ну, к которому ехала Птица? Последнему заказчику. На хрена ей твои лекарства? Ей их толкнуть надо, а кому она их толкнет? А тут — готовая договоренность...
— А вот это мысль, — сказал Голова, слегка оживляясь. — Вот это ты молодец, даром, что майор.
— Обязательно позвони, — снова улыбаясь, сказал Гаврилин.
Он знал, что дозвониться до Ульянова Голове вряд ли удастся, а это должно было только укрепить его подозрения. Он знал, что Птица скора на руку, и логическая цепочка выстраивалась сама собой: подставив Сундука и обманув обе заинтересованные стороны, Птица, не мудрствуя лукаво, продает товар первоначальному заказчику, получает деньги и пускает ему пулю в лоб, чтобы он не мог никому ничего рассказать... После этого, конечно же, она могла бы забрать и товар, чтобы попытаться продать его кому-нибудь еще. Это было так логично и казалось таким правдивым, что Гаврилин на некоторое время ощутил что-то вроде раздвоения личности: одна часть его знала правду, а другая была уверена в том, что домыслы относительно Птицы целиком и полностью верны.
Он налил себе и Голове и отсалютовал поднятой рюмкой. Голова кивнул, поднимая свою, и они выпили не чокаясь. Майор Гаврилин вышел из ресторана первым, предоставив Голове оплатить ужин. Когда он спустился с крыльца на ярко освещенную стоянку перед рестораном и, с легкой презрительной улыбкой обогнув машину Головы, направился к своей вишневой «Ладе», с темного неба опять посыпался мелкий и уже по-настоящему холодный дождь.
* * *
Катя пришла в себя сравнительно быстро. Удар рукояткой пистолета по голове, хотя и был довольно сильным, пришелся немного вскользь из-за того, что она начала оборачиваться как раз в тот момент, когда он был нанесен. Несколько секунд она лежала неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь определить, где она и что с ней происходит. Очень быстро до Кати дошло, что она по-прежнему лежит в узкой щели между деревянными стенами, глядя в голубое небо с качающимися верхушками страховидной крапивы. Увидев крапиву, она поняла, что явилось причиной совершенно нестерпимого зуда в руках и на лице. Одним из самых ранних впечатлений ее детства было воспоминание о том, как их детский сад летом вывезли за город, и она, оступившись, упала в огромную круглую яму, целиком заросшую здоровенной свирепой крапивой. Тогда ощущения были сходными, вот только площадь, так сказать, поражения оказалась гораздо большей, нежели теперь, — ведь тогда на ней было коротенькое платьице без рукавов, панамка и сандалии с белыми носочками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120