Хан знал, что визирь его не обманывает, и в то же время не хотел верить ему. Не могло быть такого, чтобы одна красивая женщина не ревновала другую. Наверное, Акжамал только делает вид, что ей все равно — станет ли Кундуз очередной женой хана или нет.Однажды, как обычно в сопровождении нукеров, хан приехал к камышовому озеру. Лето в тот год выдалось дождливое, зато осень пришла тихая и теплая, вся в пестрых одеждах. Золотом и багрянцем засияли дальние леса, и даже степь не казалась сухой и бурой, а была похожа на мягкий пестрый ковер. Тонкие серебряные паутинки медленно пылали в золотистом свете утра.По глади озера плавал одинокий лебедь. Иногда он вытягивал красивую тонкую шею к выцветшему за лето бездонному небу, и тоскливый крик летел над водой, над таинственно шуршащими пушистыми метелками камышей.Улетели в теплые края птицы, которые летом появлялись на озере рядом с одиноким лебедем. Они были дикими и свободными и имели сильные крылья.Берке больше не пугало одиночество священной для него птицы. Дела в Орде шли хорошо, и свершилось то, что он задумал. Все чингизиды, все жадно и завистливо смотрящие в его сторону почувствовали, что Золотая Орда по-прежнему сильна и сумеет покарать каждого, кто посмел поднять на нее меч.Странно, но печальный клик лебедя будил в душе Берке не грусть, а чувство удовлетворения и тихой радости.Хан насторожился. Откуда-то из-за камышей донеслись до него негромкие голоса людей.Берке приподнялся на стременах, стараясь разглядеть тех, кто находился за стеной негустого камыша. Это были Акжамал и Кундуз.Женщины шли прямо к нему, а поодаль, отстав от них, на почтительном расстоянии брели девушки-служанки. Замыкали шествие нукеры из охраны ханских жен.Голова Акжамал была низко опущена, зато лицо Кундуз хан видел хорошо. Нежный румянец освещал ее щеки, она что-то оживленно говорила спутнице. Он невольно залюбовался стройной фигурой молодой женщины.«Чему она радуется? — вдруг раздраженно подумал Берке. — Сейчас скажу ей, что пришло время, когда она должна стать моей женой, и посмотрю, что отразится на ее лице».Хан чуть тронул повод своего коня и преградил путь идущим. От неожиданности женщины взрогнули и остановились.Берке негромко и злорадно рассмеялся. Не отрывая цепкого, холодного взгляда от лица Кундуз, он сказал:— Я хочу, чтобы завтра ты стала моей женой.В больших и прекрасных глазах Кундуз блеснули огоньки не то радости, не то гордости. Она опустила голову.— Я повинуюсь твоей воле, о великий хан…Берке еще раз окинул ее тонкую, гибкую фигурку взглядом. Кундуз была желанна ему.— Возвращайтесь в юрты, — важно сказал хан. — И пусть те, кому это положено, сделают все приготовления…Сердце Берке вздрагивало от радости и гордости. Непокорная кипчачка принадлежала ему отныне душой и телом. * * * Маленький, сухонький муфтий Шарафутдин в огромной белой чалме сидел на почетном месте, у ног Берке.— Пришло время спросить согласие молодой, — подобострастно сказал он.Два воина-кипчака, низко согнувшись, подбежали к Кундуз.Она сидела в правой половине юрты в окружении молодых женщин, и на голову ее был накинут белый шелковый платок, расшитый жемчугами.Нараспев в один голос воины произнесли положенные по обряду слова: — Свидетельствуем, свидетельствуем. Мы стоим того. На заре будущего Хан ожидает желанного…Один из воинов протянул Кундуз серебряную чашу, и, когда она приняла ее, воины снова в один голос спросили:— Луноликая Кундуз, ты согласна стать женой повелителя Золотой Орды хана Берке?Кундуз прикоснулась к чаше губами и молча кивнула.Берке, не отрывая колючего, горящего взгляда, следил за женщиной. Ему все больше нравилась ее покорность.Воины попятились и стали на то место, где им полагалось стоять.Муфтий Шарафутдин неторопливо зашелестел страницами Корана; отыскав подходящую к данному событию семнадцатую суру, протяжно, с завыванием прочел ее. Потом он закрыл Коран, оглядел всех собравшихся и, сложив ладони, провел ими по желтому морщинистому лицу.И все, кто принимал участие в торжественном событии, повторили жест муфтия.Настало время праздничного тоя. До поздней ночи горели костры, в котлах варились горы ароматной баранины, а белый кумыс, пахнущий увядающими осенними травами, пенился в чашх.Не было на тое только Акжамал. И Берке, оглядывая гостей, с мстительным удовольствием подумал, что он все-таки был прав, когда решил, что сердце ее будет страдать и разрываться от ревности к сопернице.После полуночи жены и нукеры проводили хана до юрты, которая отныне была поставлена для Кундуз в одном ряду с юртами остальных жен Берке. Белоснежная юрта была украшена китайскими разноцветными шелками и яркими, как весенний луг, иранскими коврами.Хан вошел в жилище своей новой жены. Кундуз поднялась навстречу Берке, приветствуя его низким поклоном.Слышно было, как за дверями юрты стали два нукера с обнаженными саблями, чтобы до самого рассвета беречь жизнь великого хана Золотой Орды и его новой жены, красавицы кипчачки.Кундуз почтительно сняла с плеч Берке парчовый чапан, борик, отороченный мехом черного соболя, и повесила их у входа. Молча, не проронив ни слова, всем своим видом выражая покорность, стянула с ног хана сапоги.Тот радуясь и в то же время недоверчиво следил за женщиной.Неслышно ступая, Кундуз постелила на почетном месте белоснежную пуховую постель, приняла из рук Берке пояс, потушила в плошках огонь.— Я сделала все, о великий хан. Ложитесь.Голос Кундуз вздрагивал и ломался.Необъяснимая тревога, страх вдруг охватили хана. Он услышал, как распахнулись створки двери, хотел закричать, позвать стражу, но чьи-то руки схватили его сзади и шершавая тяжелая ладонь зажала рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95