Дрожащей рукой Габриэль провела по лицу и попыталась изобразить улыбку.
— Вы правы. Похоже, я ошиблась коридором. — Не зная, куда ей идти теперь, она продолжала: — Я… я пришла сюда с благотворительными целями. Я ищу человека по имени Бертран, он — из команды Рапаса. Его родственник смертельно болен и попросил меня передать ему послание.
Охранник вздохнул с облегчением.
— Этого парня содержат в другом отделении тюрьмы. Если вы вернетесь туда, откуда пришли, а затем повернете налево и пройдете тем коридором до конца, то найдете там охранника, который укажет вам дорогу дальше.
— Спасибо.
Почти ничего не видя перед собой, Габриэль повернула назад, повторяя про себя одно и то же имя.
Свет в спальне, когда Манон попыталась открыть тяжелые веки, показался ей каким-то расплывчатым. Напряжение оказалось выше ее сил, и она снова закрыла глаза.
Где-то вдалеке раздавались голоса… знакомые голоса.
— Доктор! — Голос Мари был обеспокоенным, близким к панике. — С ней будет все в порядке? Она такая бледная.
— Бедная женщина пережила сильное потрясение, но она выживет. Мне удалось остановить кровотечение, но… — Секундная пауза. — Она потеряла ребенка.
Нет! Этого не может быть!
— Скажите мне, доктор, — голос Мари стал тише, — что я должна сделать, чтобы помочь ей.
— Держаться. — Манон узнала голос доктора Торо. — Вам надо быть мужественной, Мари. Манон потребуется все ваше самообладание, когда она придет в себя.
— А когда же она очнется? Она так долго была без сознания.
— Она сильно истекла кровью и ослабела, но должна прийти в себя. Сейчас я вынужден покинуть вас, но скоро вернусь и смогу пробыть с ней гораздо дольше. Я уверен, что она полностью восстановится.
— Но она так бледна. Манон услышала вздох доктора:
— С ней будет все в порядке, Мари. Но вы должны быть готовы утешить ее.
Звук закрывающейся двери. Боль реальности. Манон всхлипнула.
— Манон…
Легкое прикосновение Мари заставило ее открыть глаза. Боль, не связанная с физическим состоянием, пронзила ее, когда она увидела залитые слезами морщинистые щеки пожилой женщины.
— Как себя чувствуете, Манон? Вам больно?
— Мари… — еще один слабый всхлип. — Мой ребенок… он никогда не родится.
— Не надо думать об этом. — Мари подняла голову. — У вас было тяжелое время. Вам надо думать сейчас только о том, как поправиться.
— Мне так стыдно…
— Стыдно? — Мари замерла. — Вам нечего стыдиться, ma cherie.
— Это моя вина.
— Во всей этой истории, ma petite, вашей вины нет ни капли.
— Нет — моя! — Манон схватила Мари за руку. — Ты говорила мне! Я должна была покинуть Жерара, я должна была понять, что он никогда не любил меня. Я вынуждала его любить. Моя вина, что у меня не будет ребенка.
Она тяжело вздохнула. С нарастающим беспокойством Мари прошептала:
— Non, Манон, вы не должны винить себя! Все, что вы делали, было во имя любви! И вы не можете отвечать за то, что господин Пуантро оказался неспособен ответить на ваши чувства. Он прирожденный лжец, но вы любили и потому верили ему. В этом не было никакой вашей вины!
— Если бы я послушала тебя, у меня сейчас был бы мой ребенок!
— Вам не следует упрекать себя. Вы же не знали этого.
— Знала… я знала…
— Ma petite, поверьте, вы искупили свою вину и заслужили прощение, поскольку если и заблуждались, то делали это во имя любви!
— Я заблуждалась, будучи эгоисткой!
— Неправда!
— Non — правда! Я хотела, чтобы Жерар любил меня, потому что я любила его. Я жила этой мечтой и совсем не думала о ребенке!
— Вы никак не могли предположить, что он сделает.
— О, могла. — Манон затихла. — Его извращенная натура… она проявлялась… в том, как он причинял мне боль, занимаясь любовью… Но я убедила себя в том, что, когда Габриэль вернется, все образуется.
— Манон, je t'en prie, не продолжайте дальше, — тяжело вздохнула Мари.
— Je t'en prie. — Манон издала короткий смешок. — Умоляю, не надо. Так говорил мне Жерар. И я поверила, что он любит меня.
— Господин Пуантро не знает, что такое любовь.
— Знает.
— Он любит только себя!
— Он любит Габриэль — больше, чем себя. — Глаза Манон вдруг ярко вспыхнули. — Но он разрушит ее жизнь своей любовью. Я слышала. Он сказал это…
— Манон, вам нельзя волноваться.
— Он сказал, уходя от меня, что собирается уничтожить человека, который, по его мнению, присвоил себе то, что Жерар считал самым дорогим в своей жизни! Любовь Габриэль — вот что он ценит больше всего! Жерар убьет… убьет человека, которого она любит!
— Вы расстроены, Манон… и слабы. У вас — галлюцинации.
— Non. Я знаю, что он собирается сделать. Ты должна остановить его, Мари! Я… я не могу иметь на совести еще одну смерть.
— Манон…
Мари обернулась на звук открываемой двери. Это вернулся доктор Торо. Она облегченно вздохнула:
— Доктор даст вам успокоительное.
— Non. Je t'en prie… Я умоляю тебя твоими же собственными словами, теми, которыми Жерар сумел обмануть меня. Отправляйся к Габриэль… предупреди ее… скажи, она должна остановить Жерара. Она должна.
Открылась дверь, и Мари обеспокоенно обернулась в сторону вошедшего доктора Торо. Он подошел к кровати и с тревогой посмотрел на Манон.
— Что произошло?
— Мари… отправляйся… обещай мне.
Доктор мягко сказал:
— Вам надо отдохнуть, Манон.
— Мари, отправляйся… пока еще не поздно!
Доктор, немного сконфуженный, повернулся к Мари.
Выражение его лица заставило ее ответить.
— Хорошо, Манон. Я пойду.
— Сейчас…
— Oui, если доктор побудет с тобой.
— Мари… — Глаза Манон загорелись лихорадочным блеском. — Скажи Габриэль… скажи, мне очень жаль отправлять тебя с таким известием. Скажи, я разделяю ее страдания, потому что я тоже любила Жерара, который… который готов отдать себя целиком только ей одной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109