— Анна, ты не можешь вернуться в Рутерфорд Хауз.— Я должна.— Ты сошла с ума!— Нет. Я предложила раздельное проживание, но Доминик отказался, настояв, чтобы мы жили вместе. — Анна отвернулась, избегая проницательного взгляда Патрика.— И на чем еще он настоял?Анна вздрогнула, встретившись глазами с Патриком. Понимая, что вовсе не обязана отвечать, она, тем не менее осторожно сказала:— Патрик, я делаю все, что могу, чтобы разобраться в этой сложной ситуации. Я всего лишь женщина, к тому же вряд ли очень умная. Что ты от меня хочешь?— Я не хочу, чтобы Дом снова причинил тебе боль. Он недостоин тебя, Анна, а сейчас, когда мы знаем, что он ублюдок…— Я пришла сюда за помощью, а не за обвинениями и упреками! — оборвала его Анна с большей, чем ей хотелось, горячностью.Патрик снова схватил ее за руки. Анна решила высвободиться, но, взглянув на его застывшее лицо, передумала. И все же она чувствовала испуг, раздражение… и грусть. Что случилось? Четыре долгих года Патрик был ее лучшим другом, самым дорогим и ценимым. Но неожиданно все изменилось. Анну охватили сомнения. Как она раньше не замечала откровенной неприязни Патрика к Дому?— Патрик, ты мой самый верный друг, и ты мне нужен сейчас, мне не к кому больше обратиться.— Я всегда готов помочь тебе, Анна! — с жаром воскликнул Патрик. — Ты должна покинуть Рутерфорд Хауз. Неважно, что говорит Доминик, ты ничем ему не обязана. Я помогу тебе убежать.— Я не могу сбежать, как какая-то мещанка, — тихо сказала Анна. — Не могу.Патрик помолчал, затем спросил:— Что ты будешь делать, когда Доминик потеряет свой титул, свои деньги и поместья?— На что ты намекаешь? Ничего не изменится, по крайней мере, для меня. Пока он не даст мне разрешения жить отдельно, я буду сопровождать его повсюду.— Боже! — взвился Патрик. — Этот человек — фальшивка! Он проклятый ублюдок! Возможно, сыночек конюха, Анна! А ты собираешься остаться с ним?— У меня нет выбора. — Сейчас Анна просто полыхала от гнева. — Знаешь, Патрик, ты ведешь себя более чем неприлично. Мне все равно, кто отец Дома. Если бы Доминик не обманул меня тогда, в Шотландии, и если бы он был свободен от подозрений, я бы простила ему те четыре года.— Можно подумать, что ты все еще любишь его!— Нет. Это глупо.— Скажи мне, Анна… а если выяснится, что настоящий отец Доминика был вором? Или убийцей?Глаза Анны расширились. — Это… невозможно.— Разве? — насмешливо спросил Патрик. — Учитывая все, что с тобой случилось? Подумай, так ли уж невозможно!Анна открыла рот — и закрыла его.— А кто знает, на что способен мужчина с подобной родословной? — Патрик театрально замолчал. — Значит, ты останешься, будешь согревать ему постель и позволишь ему выбирать, когда, где и как убить тебя? Будешь ли ты спать с ним сегодня вечером, Анна? — прошипел Патрик. — А что если ему наскучит игра в кошки-мышки? Что если он решит покончить со всем? Мужчине очень легко обхватить руками шею сгорающей от страсти любовницы и надавить… надавить… надавить…Анна не могла пошевелиться. Ее так ошеломили эти слова, слова, описывающие нечто ужасное, что, когда к ней вернулась способность двигаться, она тут же открыла дверцу кареты, подставив лицо под струю свежего воздуха.— Анна, ты должна осознать: Доминик не высокородный аристократ. Он не наследник герцога Рутерфорда, а обычный ублюдок, фальшивка! И он никогда по-настоящему не хотел тебя; разве только как любой мужчина, который хочет женщину.Анне показалось, что она теряет рассудок; она зажмурилась и закрыла уши руками, но Патрик силой отвел ее руки.— Доминик использовал тебя с того времени, как вернулся домой, и будет использовать до тех пор, пока это ему выгодно. — Пронизывающий взгляд голубых глаз сверлил ее лицо. — А потом, когда подойдет время, Доминик покончит с тобой, Анна. Признай это. Ты можешь любить Дома, но он не любит тебя. Он хочет твоей смерти! Глава 27 Им пришлось ждать своей очереди, чтобы подъехать к Хардинг Хауз.На улице стояли десятки экипажей, чьи владельцы также ждали, пока освободится проезд. Спустился туман, и улицы приобрели тот неповторимый желтоватый оттенок, что дают лишь лондонские газовые фонари. Внутри кареты Анна напряженно замерла рядом с Домиником, делая вид, что ее увлекло зрелище гостей, маленькими группками поднимающихся по каменным ступеням величественного особняка.Дом тоже предпочитал молчать.Наконец карета подкатила к подножию широкой лестницы. С запяток соскочили два ливрейных лакея и бросились открывать дверцы. С их помощью Анна спустилась на тротуар, где через мгновение к ней присоединился Доминик.— Мы сегодня уедем рано, около полуночи, — предупредил он.Анна оперлась на руку мужа, рискнув бросить взгляд на его лицо. В вечернем костюме Дом был не просто красив — он словно излучал властность и мужественность и казался воплощением элегантности. Глядя на него сегодня, никто не усомнился бы, что перед ним родовитый аристократ. Никто — до сегодняшнего дня. Анна приказала себе отбросить в сторону эти мысли и вслед за Домом стала подниматься по лестнице. Уже в который раз она нервным жестом коснулась ожерелья из рубинов и алмазов.Они вошли в огромный холл с белым мраморным полом и отделанными золотом стенами. Анна вдруг осознала, что Доминик не отрываясь смотрит на нее, и поняла, что снова трогает ожерелье. Она быстро опустила руку.Дом не отвел глаз. Анна не могла расшифровать этот взгляд, но почувствовала, как ее лицо заливает краска. Почти всю свою жизнь она в полном уединении прожила в деревне и никогда не носила платья, подобного тому, в котором приехала на этот бал. По цвету оно приближалось к пурпуру и необычайно выгодно оттеняло белоснежную кожу и иссиня-черные волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104