Мы поженились. Церемония была немногим менее пышная, чем у Кейт. На мне было свадебное платье, сшитое белошвейкой моей матери, за шитьем которого она присматривала лично. Мой свадебный пирог был, я думаю, лучше, чем у Кейт, потому что его пек Клемент. А Юджин превзошел себя — вино лилось рекой, почти как на королевских пирах.На свадьбе пировали и танцевали, а позже часть гостей проводила нас до Аббатства, и мы остались одни в нашем новом доме. ЖЕНА И МАТЬ Как странно и как чудесно проснуться на следующее утро в спальне, ранее принадлежащей аббату. Я лежала, глядя на сводчатый потолок, и пыталась размышлять о том, что случилось со мной за последние несколько недель. Конечно, я не могла себе представить, что все будет так.Бруно уже не спал, и я сказала ему:— Когда подумаю обо всем, что со мной случилось, то понимаю, как чудесна может быть жизнь. Правда?Я быстро поняла, что подобные речи доставляют ему удовольствие. Я никогда не забуду, как он держал в тайне, что стал богатым, только из-за того, чтобы я вышла за него замуж ради него самого. И это вызывало нежность к нему. Я хорошо понимала его. Он был уверен в том, что не такой, как все остальные. Грубое пробуждение от этих грез унизило его, и он нуждался в постоянных уверениях в том, что не похож на других. Эти уверения были ему необходимы, и я дам их ему. А со временем он поймет, что я люблю его не меньше от того, что знаю правду о его рождении. Я постараюсь убедить его, что достигнуть того, чего достиг он, более достойно похвалы для человека, лишенного особых достоинств, чем для того, кто обладает особой властью.Но это в будущем.А сейчас мы радовались жизни. Бруно очень хотел бродить со мной по Аббатству и рассказывать, что и как он собирается перестроить, и услышать мои советы.— Мы вместе будем строить наш новый дом, — сказал он.Тем же утром я узнала, что он нанял несколько слуг, в основном мужчин, и, хотя у них не было физического сходства с Клементом и Юджином, они все же были похожи на них.Я спросила себя: «Не потому ли эти люди похожи на монахов, что живут в старом Аббатстве?»Я сказала Бруно:— Они напоминают мне Клемента и Юджина.— Это потому, что прежде они были монахами. Когда их прогнали из Аббатства, они были сбиты с толку и чувствовали себя потерянными. Теперь, услышав о том, что в Аббатстве живут, и узнав, кто живет, они вернулись. Они хотят работать здесь.Я ощутила беспокойство.— Они должны помнить, что здесь больше не монастырь.— Они знают, что король распустил монастырь.— Это разумно?Он посмеялся надо мной:— Ты должна предоставить такие дела мне. У нас будет богатое поместье, а значит, нужно много слуг. Эти люди знают Аббатство. Они умоляли меня дать им работу здесь, на этой земле, которую они знают всю свою жизнь. Я не мог отказать им. Кроме того, они будут хорошо работать на меня.— Я это понимаю. Но…— Я уверяю тебя, Дамаск, теперь это место стало совсем другим, чем при аббате.— Мне кажется, Бруно, — ответила я, — что нам нужно тщательно обдумывать наши действия. Откуда нам знать, каковы будут новые законы?Он повернулся ко мне, и лицо его сияло.— Здесь ты будешь жить в нашем собственном мире. Оставь свои страхи, Дамаск.Он был высок и красив, как бог, и так спокоен, что я почувствовала, что могу отбросить свои опасения. Я все еще пребывала в радостном блаженстве, когда он привел меня в старый скрипторий, место, где раньше переписывали рукописи и где я увидела еще одного незнакомца. Все говорило в нем как об ученом и стоике: кожа, напоминавшая старый пергамент, морщинки вокруг глаз, внимательный и спокойный взгляд.И прежде чем Бруно представил его мне как брата Валериана, я поняла, что это еще один из монахов Аббатства.— Здесь сохранились старые рукописи, не уничтоженные этими вандалами, — сказал Бруно. — Валериан спрятал их. Теперь он достанет их, рассортирует и составит библиотеку.Да, даже в это первое утро в моей душе не было покоя. Но я забыла о своих страхах, когда мы пошли осматривать Аббатство.— Колокольня должна остаться, — сказал Бруно. — А разве можем мы разрушить церковь?Мы пошли взглянуть на нее. Как и многие ей подобные, она была построена в форме креста и была внушительных размеров: высота от пола до самой высокой точки сводчатого потолка достигала примерно пятидесяти футов. Я стояла в церкви, и мне казалось, что я слышу пение монахов. По мощеному полу я прошла к пяти алтарям, и мои шаги звучали неприлично громко. Каждый алтарь был посвящен своему святому. В центре находился алтарь Святого Бруно, основателя Аббатства, того самого Бруно, основавшего монашеский орден картезианцев. Здесь же находилась перегородка, за которой любой преследуемый мог найти убежище.— Как можно умышленно разрушить такое? — спросила я.Бруно улыбнулся мне.— Мы понимаем друг друга, — сказал он. — Мы сохраним церковь.Потом мы вышли из собора и осмотрели множество зданий, которые будут снесены для того, чтобы мы смогли построить наш дом.— Это потребует много труда, — сказал Бруно, — много труда, причем труда вдохновенного.— Мы будем строить вместе, как птицы вьют гнездо.— Гнездо! — воскликнул, смеясь надо мной, Бруно. — Сравнить все это великолепие с соломой и глиной!— Для птицы гнездо — дом, как будет для нас домом наше новое жилище, — возмущенно ответила я.Он засмеялся и поцеловал меня. И я взволнованно подумала, что мы так же, как и другие молодожены, влюблены друг в друга и мечтаем о будущем.Он повел меня в монастырские спальни и трапезную. В трапезной были длинный стол и скамьи, в каждом конце комнаты каменная винтовая лестница вела в многочисленные кельи с решетками на дверях, через которые можно было видеть, что происходит внутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120