Когда было произнесено это, в церкви стало тихо. Потом Бруно произнес:— Уходите. Вы здесь чужой!— Конечно. Я ведь не нарушаю законы. Вы хотите восстановить монастыри. Я знаю о существовании таких планов. Их придумали в Риме и Испании, где живут ваши хозяева. Но не думайте, что я позволю осуществить это!Бруно повернулся и пошел в глубь церкви. Я отпрянула в тень, и, когда Саймон Кейсман, полный решимости, проходил мимо, подумала:» Он донесет на нас. Завтра вечером Бруно будет в Тауэре «.Потом мои мысли обратились к девочкам и к тому, что может случиться с ними.Я побежала за Саймоном Кейсманом. Он услышал мои шаги, остановился и медленно повернулся.— Ты хочешь что-то спросить у меня? — сказал он.— Да. Что ты собираешься делать?— Исполнить свой долг.— Я думаю, что ты доносишь уже не в первый раз. Саймон притворился, что ничего не понял.— Возможно, что и не в последний. Я чту закон.— Особенно, когда можно извлечь выгоду.— Извлечь выгоду! Какую?— Например, отомстить.— Ты драматизируешь, моя дорогая Дамаск. — Он внимательно разглядывал меня, и я вспомнила, что на мне под плащом лишь ночная рубашка.Страх сделал меня безрассудной.— Доставит ли тебе месть такое же удовольствие, как и чудесный дом, получить который у тебя не было надежды, пока жив был мой отец?— Я не понимаю тебя.— Разве? Ты ведь уже один раз выполнил свой долг, причем с большой прибылью для себя, не так ли? Обескураженный, Саймон Кейсман молчал.— Я знаю, что ты донес на моего отца. Ты — неблагодарный негодяй! Убийца! — промолвила я.— И это ты говоришь человеку, у которого в руках твоя жизнь?— Зачем она, если не можешь сказать правду?!— Ты всегда была смутьянкой, Дамаск! Что за безрассудство! Ты сделала не правильный выбор. Ты выбрала Бруно… Человека или святого? Что же, скоро увидим. Он будет хорошо смотреться на виселице.— Ты решил донести на него, как донес и на моего отца?— Твоего отца?— Не пытайся обмануть меня, Саймон Кейсман. Мой отец взял тебя в свой дом. Ты был беден. Все, что у тебя было, это жадность, зависть и беспринципность. Ты — эгоистичный, злобный и неблагодарный человек.— О да, я действительно нарушал заповеди…— Хоть раз ты сказал правду. Ты убийца моего отца, Саймон Кейсман. Ты хотел завладеть всем его достоянием.— Признаю. Я вожделел к его дочери, даже сейчас мое желание не исчезло.— Как ты смеешь!— А как смеешь ты, моя безрассудная красавица? Перед тобой человек, который может отправить всех вас уже завтра в Тауэр, а ты оскорбляешь его.— Я буду проклинать тебя до последней минуты моей жизни. Неужели ты не любил своего отца?— Я никогда не знал его, и мне не ведомо это чувство.— А я обожала своего отца. Последний раз я видела его в Тауэре, откуда его вывели на казнь и отрубили голову. Ты, Саймон Кейсман, виновен в этой смерти, и ты думаешь, я когда-нибудь прощу тебе это?— Твой отец был дураком. Ему не следовало давать приют священнику. Он знал, что преступает закон, такие люди заслуживают неожиданной и жестокой смерти. Спрятать священника, восстановить распущенное Аббатство — это преступления, которые караются смертью. Хорошо бы тебе понять, что ты угрожаешь человеку, от которого зависит очень многое.— Тебе мало того, что ты убил моего отца, ты хочешь погубить нас всех. Тебе нужно это Аббатство, разве не так?— Как ты глупа, Дамаск! Я не хочу причинять тебе зло. Разве ты не моя падчерица?— К сожалению, да.— К которой я, несмотря на все ее своенравие и недоброе ко мне отношение, всегда испытывал самые теплые чувства.— Испытывал ли ты их к кому-нибудь вообще?— К тебе, как ты знаешь.— И ты утверждаешь, что поэтому хотел жениться на мне, а не для того, чтобы завладеть состоянием моего отца?— Теперь ты не наследница. Теперь тебе угрожает опасность. Завтра сюда могут прибыть люди короля. Ты отсутствовала, когда они арестовали твоего отца. Твоего мужа схватят у тебя на глазах, если не…— Если что?— Я бы мог многое для тебя сделать, Дамаск.— Что же, окажи услугу, повесься. Он засмеялся:— Ты просишь многовато, ведь, если я буду мертв, я не смогу наслаждаться твоим обществом. Нет, Дамаск, тебе придется быть полюбезнее со мной, если ты хочешь жить по-прежнему с комфортом и на свое испанское золото.— Боюсь, я не понимаю тебя… Саймон шагнул ко мне.— Ты все прекрасно понимаешь. Если ты станешь ко мне поласковее, я закрою глаза на сегодняшние события.— Я спрошу совета у матери, — язвительно заметила я.— О, Дамаск, отчего ты так неразумна? Если бы ты вела себя по-другому, твой отец был бы сегодня жив.Я повернулась, намереваясь уйти.Он крикнул мне вслед:— Даю тебе двадцать четыре часа. Ты могла помочь своему отцу. Теперь у тебя есть время спасти свою семью.Бруно вышел из церкви в сопровождении монахов. Саймон Кейсман бросился прочь, а я, вся дрожа, поспешила к дому.
Этой ночью Бруно не пришел ко мне. Я провела большую часть времени на скамеечке у окна, ожидая его. Я хотел» спросить, действительно ли источник нашего богатства в Испании или Риме. Тогда это казалось мне единственным объяснением. И как оно раньше не приходило мне в голову? Бруно получил деньги, чтобы перестроить Аббатство, и это более правдоподобно, чем то, что он избран Богом для этой миссии.Слова Саймона Кейсмана снова и снова звучали у меня в ушах Я виновата в смерти отца. Если бы я вышла замуж за Саймона, он бы не предал моего отца, потому что получил бы наш дом через меня. Но я отвергла его, и поэтому отцу пришлось умереть. Теперь он сделал мне новое предложение. Если я приму его, то куплю молчание Саймона Кейсмана.При мысли об этом меня охватила дрожь. Но, по крайней мере, в течение суток нам ничто не грозило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120