после долгого недоедания вкусовые ощущения обострились, и еда доставляла ей неизъяснимое удовольствие. Покончив с ягодами, девушка с сожалением вздохнула и взглянула на своего похитителя, сидевшего рядом на стволе поваленного дерева.
– Принести еще? – с готовностью откликнулся он, наблюдая за ней с улыбкой. Исабель впервые заметила, что кончики его густых темных ресниц выгорели. Глаза Линдсея, похожие теперь, после восхода солнца, на темно-синие кусочки лазурита, казалось, излучали свет.
– Нет, спасибо, я уже сыта, – смущенно пробормотала девушка, и на ее бледных щеках проступил еле заметный румянец.
– Позвольте, я осмотрю вашу раненую руку, – попросил Джеймс.
– С ней все в порядке, – поспешно ответила Исабель. Хотя рука болела адски, девушка скорее бы умерла, чем призналась в этом: она и так слишком часто представала перед Линдсеем в неприглядном виде: вчера чуть не разрыдалась от усталости и свалилась с лошади, а ночью, наверное, по обыкновению, храпела, как наевшийся до отвала солдат; да и на ежевику набросилась так, словно у нее неделю не было во рту маковой росинки. Неудивительно, что Линдсей наблюдал за ней с таким снисходительным видом.
Нет, Исабель не хотела, чтобы он видел ее страдающей и слабой; пусть не думает, будто она снова начала ему доверять. В Аберлейди она поверила, что он пришел ее спасти, и что же? Он вывел ее из осажденного замка, но только для того, чтобы сделать своей пленницей. При мысли об этом у нее перехватило дыхание от гнева, как бывало всякий раз, когда она думала о его вероломстве.
– С моей рукой все в порядке, – упрямо повторила она.
– Вот как? – поднял брови горец. – Вы бледны, как смерть, морщитесь и кусаете губы при каждом движении – и это называется «в порядке»? Не делайте глупостей, дайте мне осмотреть ваши раны!
Он был, конечно, совершенно прав, и Исабель со вздохом подчинилась. Когда она развязала лоскутки, крепившие раненую руку к телу, Линдсей наклонился вперед – волосы у него на затылке блеснули золотом в лучах утреннего солнца – и стал ей помогать. Сняв с девушки темно-серую накидку, он осторожно закатал порванный рукав тоже серого, но более светлого платья и стал развязывать самодельные бинты. Исабель поморщилась от боли.
Бросив на нее озабоченный взгляд, горец снял последний бинт. Девушка взглянула на рану и охнула.
Картина была поистине устрашающей: зияющие раны, оставленные стрелой, запеклись, кожа вокруг них покраснела и распухла, повсюду багровели синяки. Джеймс повернул раненую руку, чтобы осмотреть внутреннюю сторону предплечья, и девушку пронзила острая боль.
– Дела обстоят лучше, чем я думал, – заметил горец.
– Вы уверены? – не веря своим ушам, воскликнула Исабель.
– Вам повезло, нет никаких признаков воспаления. Опухоль скоро спадет, боль утихнет. Правда, останутся глубокие шрамы, но и это поправимо – их можно сделать незаметными с помощью специальных притираний. А теперь посмотрим вашу лодыжку…
Линдсей приподнял раненую ногу девушки и стал снимать бинты. Лодыжка болела ужасно, и Исабель решила на нее не смотреть.
– Так, здесь тоже все хорошо, – определил Линдсей. – К тому же, как я заметил, вам стало легче ходить, хотя хромота еще не прошла. Сейчас я промою раны и перевяжу, а потом моя тетя будет лечить вас травами.
– Ваша тетя знахарка? А где она живет?
– Она не знахарка, но толк в травах знает. Правда, лечит она в основном не людей, а животных. Ее дом в нескольких часах пути к югу отсюда.
– А вы расскажете своей тете, что я заложница, за которую вы хотите получить выкуп? – медленно, четко выговаривая слова, спросила Исабель.
Не отвечая, Линдсей взял кусок чистой ткани, предварительно смоченный в холодной воде ручья, аккуратно сложил его и поднял глаза на девушку.
– Я никогда не говорил, что хочу получить выкуп, миледи, – спокойно возразил он, но в его синих глазах блеснул вызов. – Речь идет о простом обмене одной женщины на другую.
Исабель хотела продолжить пикировку, но только ахнула – горец прижал к ее предплечью холодную мокрую тряпку.
– Это уменьшит опухоль и снимет боль, – пояснил он. – Подержите примочку на ране, а мне надо ненадолго отлучиться.
Вернувшись к соколу, который при его появлении настороженно подобрался, Линдсей выставил перед ним защищенную кожаным щитком и ремнем руку и легонько подтолкнул локтем. Сокол взмахнул крыльями и нехотя перешел с насеста на самодельную «перчатку». Джеймс негромко похвалил пернатого пленника и положил у его лап кусочек мяса.
– А я думала, кроличье мясо кончилось, – заметила Исабель.
– Правильно. Я дал ястребу кусочек мыши, которую поймал для него, когда ходил за ежевикой.
Девушка брезгливо поморщилась. В глазах горца зажглась веселая искорка.
– Бедная птица тоже хочет есть, – ответил он. – Но в отличие от нас ее ягодами да орехами не накормишь, ей подавай только мясо, пусть и не такое аппетитное, к какому привыкли мы.
– Но ведь вы ее кормили совсем недавно!
– Ну и что? Пусть ест сколько влезет, это пригасит на время охотничий инстинкт, и птица не будет рваться в бой при виде жаворонков и другой лесной живности. Закончив трапезу, сокол спокойно уселся на руке нового хозяина. Похоже, он начал доверять человеку, который сначала спас его, а потом пленил.
«Вот если бы и я смогла вновь поверить Линдсею!» – мысленно позавидовала птице наблюдавшая за ней Исабель, а вслух сказала:
– Будь я на месте вашего сокола, то била бы крыльями, кусалась и царапалась до тех пор, пока вы не выпустили бы меня на волю.
– В таком случае мне очень повезло, что вы женщина, – поглядев на нее, проговорил Джеймс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116