на лодыжках тоже оказались кандалы, их соединяла цепь такой длины, чтобы можно было идти.
Если только у него будут силы… Джеймс застонал: болело все, казалось, на нем не осталось живого места. Но самой ужасной была головная боль, она просто убивала. Он откинулся назад и облизал пересохшие губы, а потом, собравшись с силами, снова посмотрел по сторонам.
На этот раз в темном углу в нескольких футах от себя он заметил оборванного человека в кандалах и на цепи, как и он сам. Тощий – кожа да кости, мертвенно-бледный, со сбившимися в колтун седыми космами, незнакомец казался древним, выжившим из ума стариком. Но вот их взгляды встретились, и в бледно-голубых глазах второго узника зажегся огонек понимания.
– Имя? – прохрипел он.
Джеймс молчал, не зная, что сказать. У него определенно было имя, но какое? Он задумчиво осмотрел сырые стены, свои закованные в железо ноги, гнилую солому, испачканные запекшейся кровью руки, лежащие на коленях. Какое же у него имя?.. «Ну же, вспоминай!» – приказал он себе, напрягая память. И оно явилось из небытия.
– Джеймс, – обрадованно представился он. – Меня зовут Джеймс Линдсей.
– Сокол Пограничья?
Джеймс подумал, вспоминая, и кивнул.
– Господи Иисусе… – пробормотал незнакомец, качая головой.
– Очень приятно, вот мы и познакомились, – усмехнулся разбитым ртом Линдсей. От слабости и головокружения он опьянел, как после чаши доброго вина.
– Нет, вы не так поняли, – буркнул старик, не принимая шутки. – Меня зовут Джон Сетон.
Ухмылка сошла с лица Джеймса: имя показалось ему знакомым. Он снова напряг память… Ответ был совсем рядом, но головная боль мешала довести поиск до конца.
– Сетон, Сетон… Нет, не помню… – проговорил он.
– Я хозяин Аберлейди.
Линдсей удивленно уставился на старика: Аберлейди? Это название ему точно встречалось, но в какой связи? Он подумал, но так и не вспомнил, напряжение только усилило боль.
– Мы сидели вместе в Карлайлском замке, парень, – продолжал Джон Сетон. – Тогда мы не были знакомы, но я тебя там видел – в одной камере с твоей родственницей по имени Маргарет. А по дороге сюда ты сбежал. Я много о тебе слышал.
Джеймс нахмурил разбитый лоб, пытаясь сложить воедино, как кусочки мозаики, несколько новых имен и названий: Карлайл… Маргарет… Сетон из Аберлейди…. И вдруг в мозгу всплыло еще одно имя – Исабель.
Линдсей всмотрелся в лицо старика. Какие знакомые бледные голубые глаза! Он уже их видел, но на другом лице, молодом и красивом… Это было лицо женщины…
– Иисусе… – потрясенно прошептал он, в один миг вспомнив все.
– Нет, парень, меня зовут Джон.
– Вы отец Иша…. Исабель, – с трудом проговорил Линдсей, досадуя на разбитые губы, посмевшие споткнуться об это чарующее, как музыка, имя.
– Я вижу, ты слышал о прорицательнице из Аберлейди, – кивнул старик. – Тебе о ней что-нибудь известно?
– Известно, сэр, – вздохнул Джеймс. – Желая доставить ее к своему королю, англичане осадили ваш замок, он был подожжен и сгорел дотла.
– Значит, это правда, – понурил голову Сетон. – Мне рассказали стражники, но я не хотел верить.
– Да, сэр Джон, все так и было. Я сам запалил ваш замок, чтобы не отдавать его в руки англичан.
Несколько мгновений Сетон подавленно молчал, потом спросил:
– Что стало с моей дочерью?
– Я отвез ее в безопасное место, но сейчас она здесь, в Уайлдшоу. – Джеймс еще раз огляделся. Да, стены, стрельчатый дверной проем с решеткой были ему до боли знакомы. Сомнений нет, это подвал северо-западной башни его фамильного замка.
– Почему вы так уверены?
– Вашу дочь захватили люди Ральфа Лесли. – Сглотнув подкативший к горлу комок, Линдсей обессиленно откинулся назад. – Я пытался им помешать, но все произошло слишком быстро.
– Что «все»? – проворчал Джон Сетон – Не понимаю, объясните.
Но Джеймс уже не мог ничего объяснить – боль, терзавшая его голову, стала нестерпимой, и он вновь погрузился в спасительное забытье.
Нежные прохладные руки погладили его по лицу, потом он почувствовал мокрое прикосновение тряпки: ему осторожно отерли разбитый лоб, виски, веки… Он поморщился, не открывая глаз: было все-таки больно.
– Джейми… – шепнул любимый голос. Казалось, он тоже принадлежит той благодатной темноте, в которой он плыл… если бы не прикосновение мокрой тряпки. – Джейми, очнись.
– Ишабель… – прошепелявил он, с трудом разлепив разбитый рот, и резкая боль окончательно вернула его к действительности.
– Да, это я. – Она рассмеялась, потом всхлипнула и поцеловала его в губы. Боль на миг стихла, но тут же вернулась. Линдсей открыл глаза и совсем рядом увидел свою возлюбленную.
На ее черные кудри падал серебряный отсвет от окна, прекрасные глаза блестели, как два опала, в них стояли слезы.
– Слава господу, ты очнулся, – прошептала она.
– Не волнуйся, мне уже лучше, – солгал Линдсей и, зазвенев цепями, вновь привалился спиной к стене.
Исабель поднесла к его рту чашку с водой, он отпил, и ему стало немного легче.
– О Джейми, я тебя люблю… – прошептала она и снова всхлипнула.
– Я тоже люблю тебя, – отозвался Линдсей, радуясь, что может наконец сказать ей эти заветные, выстраданные слова. На душе у него стало легко-легко, как после молитвы. – Милая, родная моя Ишабель… – добавил он с нежностью, надеясь, что она опять рассмеется и больше не будет плакать.
Просветлев лицом, девушка прильнула к нему. От нее исходил запах цветов и солнца, райский аромат в зловонном аду подземелья. Линдсей потянулся, чтобы ее обнять, как вдруг встревоженный женский голос произнес:
– Исабель, поторопитесь, нам пора уходить.
Отодвинувшись, девушка кивнула кому-то через плечо, потом снова повернулась к возлюбленному и легонько, чтобы не сделать больно, коснулась его губ, подбородка и лба, пригладила взлохмаченные волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116