Одно дело — осматривать ногу, но совсем другое — прикасаться к ней.— Не упрямьтесь, Белл. Если нарыв воспалится, вам станет не до скромности.Белл заморгала, более чем изумленная столь дерзким обращением к ней по имени.— Откуда вы узнали, что меня зовут Белл? — наконец выговорила она.— От Эшбурна, — отозвался Джон, осматривая пальцы ее ноги. — Кстати, где у вас мозоль?— На пятке, — сообщила Белл и покорно повернулась к нему спиной.Джон присвистнул.— Вот так волдырь! Вам следовало бы обзавестись более удобной обувью для долгих прогулок.— Я просто вышла пройтись, а для долгих прогулок у меня есть ботинки получше. Одеваясь сегодня утром, я и не помышляла о прогулке, а потом мне не захотелось идти переобуваться. — Белл раздраженно вздохнула. И зачем это она оправдывается перед ним, да еще так беспорядочно и многословно?Джон встал, вытащил из кармана белоснежный носовой платок и взял Белл за руку.— Неподалеку отсюда есть пруд. Там можно промыть ранку.Белл опустила юбки.— По-моему, не стоит беспокоиться, Джон.Услышав намеренное обращение по имени, Джон ощутил, как по его телу прокатилась теплая волна, и порадовался тому, что сделал первый шаг и назвал Белл по имени, не спрашивая ее позволения. Он решил, что ему нравится эта леди Арабелла, несмотря на ее благородное происхождение. Он не припоминал, когда прежде улыбался так часто. Белл была умна и забавна, правда, чересчур красива, чтобы чувствовать себя спокойным в ее обществе, но Джон не сомневался, что он научится сдерживать свое влечение к ней.Однако она отличалась поразительной беспечностью по отношению к самой себе, об этом свидетельствовали ее отказ от очков, готовая лопнуть мозоль и склонность к одиноким прогулкам. Очевидно, кому-то следовало воззвать к ее здравому смыслу. Поскольку поблизости не было никого другого, Джон решил взять эту задачу на себя и зашагал к пруду, почти волоча Белл за собой.— Зачем же, Джо-о-о-н! — протестующе протянула она.— Бе-е-елл! — удачно передразнил он.— Я вполне способна сама позаботиться о себе, — заявила Белл, прибавляя шагу, чтобы не отставать. Для человека со столь заметной хромотой Джон двигался на удивление быстро.— А по-моему, как раз на это вы не способны — иначе у вас на носу давно сидели бы очки.Белл так решительно остановилась, что Джон удивленно обернулся к ней.— Очки нужны мне только для чтения, — сообщила она.— Приятно слышать, что вы признались хотя бы в этом.— Я уже думала, что вы начинаете мне нравиться, но теперь понимаю: я ошиблась.— Я по-прежнему вам нравлюсь, — заверил Джон и зашагал к пруду, не отпуская ее руки.— Нет, не нравитесь!— Нет, нравлюсь.— Нет, не… впрочем, может быть, вы правы, — смирилась она. — Но по-моему, вы ведете себя слишком дерзко.— А по-моему, у вас на пятке — огромная мозоль. Так что прекратите ворчать.— Я и не…— Нет, вы именно ворчали.Она со вздохом сдалась и позволила отвести себя к пруду. У пруда она уселась на траву неподалеку от берега, пока Джон спустился к воде и намочил платок.— Он, случайно, не грязный? — поинтересовалась Белл.— Мой платок или пруд?— И то, и другое!Джон вернулся к ней и показал белоснежный квадратик ткани.— Он безукоризненно чист.Белл вздохнула при виде его решимости промыть ее мозоль, и выставила босую ногу из-под юбки.— Так не годится, — заявил Джон.— Почему же?— Вам придется лечь на живот.— Ни за что! — выпалила Белл.Джон склонил голову набок.— Насколько я понимаю, — задумчиво произнес он, — у нас имеется два выхода.Он надолго замолчал, и Белл была вынуждена спросить:— У нас?— Да. Либо вы перевернетесь на живот — так, чтобы я смог промыть вашу мозоль, либо мне придется лечь на спину — так, чтобы видеть вашу пятку. Разумеется, для этого мне понадобится сунуть голову вам под юбки, и эта идея представляется мне настолько интригующей…— Довольно, — перебила Белл и легла на живот.Взяв платок, Джон осторожно приложил его к ранке, удаляя уже запекшуюся кровь. Прикосновения были очень болезненными, но Белл чувствовала, что ее целитель действует с умелой осторожностью, и потому молчала. Однако, когда Джон извлек из кармана нож, она решила, что лучше не молчать.— Ах! — К сожалению, первое вырвавшееся у нее слово оказалось не особенно вразумительным.Джон был явно удивлен.— Что-нибудь не так?— Что вы хотите делать ножом?Джон терпеливо улыбнулся.— Всего-навсего проткнуть волдырь. Так кожа быстрее высохнет.Судя по его словам, он знал, что делает, но Белл считала, что не может так просто согласиться.— А зачем нужно, чтобы кожа высохла?— Тогда мозоль быстрее заживет. Мертвая кожа отвалится, а нежный слой под ней затвердеет. Разве прежде вы никогда не натирали мозолей?— Такие — нет, — призналась Белл. — Обычно мне не приходится так помногу ходить. Я привыкла ездить верхом.— А как насчет танцев?— При чем тут танцы? — удивилась Белл.— Не сомневаюсь, что в Лондоне вы часто бываете на балах и тому подобных светских развлечениях. Должно быть, вам приходится целые ночи проводить на ногах.— Я всегда надеваю удобную обувь, — отозвалась Белл. — Может быть, все-таки обойдемся без ножа?— Не беспокойтесь, — заверил он, — мне приходилось заниматься ранами гораздо хуже этой.— На войне? — осторожно поинтересовалась Белл.Его глаза потемнели.— Да.— Могу себе представить — вам и в самом деле доводилось видеть раны куда страшнее волдырей, — негромко произнесла она.— Представьте себе, да.Белл понимала, что ей следует прекратить расспросы: очевидно, у Джона остались болезненные воспоминания о войне, но любопытство пересилило благоразумие.— Разве не для этого существуют врачи и фельдшеры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90