Она черно-желтым кругом сомкнулась над поляной, и груда поверженных
тел удвоилась. Из семиста ядовитых бронзовых жал лишь одно промелькнуло
над поляной, никого не задев. Но и оно не пропало даром. Шальная стрела
скользнула вдоль моста и опрокинула в кипучую воду какого-то злосчастного
рыболова, одиноко сидевшего с удочкой на плоту.
Персы закричали и бросились врассыпную. Некоторые кинулись к шатрам
за доспехами. Но большая часть воинов ринулась к мосту. Мост угрожающе
закачался. Теснота. Давка. Ужас. Третья волна сакских стрел, никогда не
минующих цели, смела в поток, словно кучу сухой листвы, толпу обезумевших
от страха людей.
Начальник охраны моста Арштибара поспешно разрубил мечом канаты,
скреплявшие несколько прибрежных плотов между собой. Восточный конец моста
распался. Связки жердей, тростника и надутых шкур понеслись, кружась в
водоворотах, вниз по реке. За них с воплями цеплялись те, кто не успел
утонуть.
Так, разрушая мост за собой, и добрался Арштибара до западного берега
с горсткой воинов, оставшихся в живых.
На западном берегу Аранхи стоял Крез. Старик молча следил за побоищем
на реке. Он даже не улыбнулся. Радоваться рано, это только начало.
Саки вышли из чангалы и принялись добивать раненых. Немало персов и
воинов прочих племен барахталось у самого берега, боясь утонуть и не
осмеливаясь вылезть на сушу. Саки выволакивали недругов из воды за волосы
и всаживали им в глотки короткие мечи.
- Бей их, бей, режь! - вопил Спаргапа, не уставая втыкать нож в
животы пленных.
Рухнули под обрыв осадные башни, запылали тараны и лестницы. Кровь
убитых смешалась с влажной землей, поляна покрылась бурой грязью, в
которой пьяно скользили и разъезжались ноги победителей. Кровь ручьями
стекала в Аранху и сливалась с рыжей водой. В реке, вдоль восточного
берега, вытянулся громадный, длиною в лошадиный бег [лошадиный бег - 3
километра], алый крутящийся хвост.
- Попробовали сакских мечей и стрел, - угрюмо сказал Хугава,
ожесточенно моя руки.
Хотелось поскорей избавиться от омерзительного ощущения липкой
человеческой крови на руках. Бой молодые саки провели точно по его замыслу
- Хугава придумал окружение, Хугава разместил сородичей в зарослях, Хугава
выбрал удобный миг для нападения. Теперь, когда горячка боя минула, он
почувствовал тошноту, отвращение к устроенной им резне. Стрелка раздирала
жгучая злость на этих проклятых арийских вояк, которым вечно не сидится
дома.
Ведь из-за их неисправимой глупости ему, Хугаве, мирному и доброму
человеку, пришлось сегодня их же убивать. Страшная необходимость.
- И какой дайв тащил вас за Аранху?! - воскликнул он с яростью. - Или
я со слезами на глазах умолял вас пойти на меня войной?
- Э, друг Хугава! Быстро ты скис. Точно коровье молоко в жару. -
Спаргапа отрывисто засмеялся и вытер нож о кожаные штаны. - А мне забава
понравилась. Война, я вижу, дело веселое.
"Волчонок! Нанюхался крови - и одурел", - подумал Хугава с
неприязнью.
Одурела, подобно Спаргапе, и толпа его желторотых воителей. Победа
далась с невероятной легкостью - ни один из юношей не был даже ранен. Хотя
кое-кто пытался выдать за раны пустяковые царапины, приобретенные в
колючих зарослях. Иные нарочно полосовали себе щеки - будет чем
похвалиться перед отцом и матерью. Каждый хвастался перед другим числом
убитых им неприятелей.
С видом бывалых рубак, не спеша и деловито, сносили юноши на край
поляны отрубленные вражьи головы. Заискивающе, с надеждой на похвалу,
заглядывали в очи молодого начальника. И он, как опытный полководец ронял
свысока:
- Хорошо им намяли бока! Слава тебе, Аспатана. Ты воин лихой, Пармуз.
Молодчина, Навруз. О, сильная рука у Рузбеха... Вы всю падаль осмотрели?
Глядите у меня! Чтоб ни одного колечка не пропало.
И родичи несли Спаргапе золотые и серебряные кольца, браслеты,
серьги, цепи, снятые с рук, вырванные из носов, выдранные из ушей.
Спаргапа торопливо прятал добычу в ковровую сумку с белым кречетом,
вытканным по красному полю. Фрада тем временем шарил, как шакал, в шатрах
и повозках обоза. И вскоре воины его отряда сложили у ног Спаргапы кучу
одежд, ковров, пряжек, чеканных поясов, блюд, рукоятей от мечей, ваз, чаш
- все дорогое, все золотое.
- Поделишься со мной? - шепнул Фрада юнцу, хотя лучшую часть
награбленного он уже успел схоронить где нужно.
- После, - недовольно проворчал Спаргапа. - Эй, больше нет ничего?
Ищите.
- Зачем тебе персидский хлам? - удивился Хугава. - Поганое добро,
чужое, вражеское. Грязь. Надо сжечь.
- Что?! - Спаргапа прикрыл руками сумку, туго набитую серебром и
золотом. - Я тебя самого сожгу! Не хочешь - не бери. Хватайте одежду,
ребята! Довольно трясти лохмотьями. Это награда за победу.
Юноши с веселым гоготом растащили груду пестрого тряпья, сбросили
ветхие хитоны и вырядились в узорчатые накидки и шаровары. Хай! Хей! Хой!
Все для них было сегодня забавой. Хугава сердито плевался.
- Дети! - Фрада, облизываясь, вынырнул из-за повозок обоза. - Там, за
шатрами, мясо на вертелах, зажаренное уже, и кувшинов гора. Я отхлебнул
три глотка - холодное вино, сладкое и крепкое. Персы, видно, к пиру
готовились. Что ж, вместо них мы пображничаем. Скорей, дети! Вам и во сне
не приходилось пробовать этакой благодати.
- Стойте! - крикнул Хугава толпе, ринувшейся было за шатры. - Где ты
вынюхал благодать, Фрада?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67