— Я? Ничего. Надо только отоспаться за прошлую ночь. А потом мы вместе отправимся к нашим людям. У меня договор с железнодорожной компанией. И так много времени потеряно зря с этой затеей.Матотаупа погрузился в мрачное молчание.Наступил вечер. Солнце закатилось за вершины Скалистых гор. Глухо журчали воды ручья. Вдалеке послышался вой волков.— Белые люди хотят провести ночь здесь? — вдруг спросил Матотаупа; в вопросе звучала озабоченность.— У тебя есть какие-то опасения? — поинтересовался инженер, встревоженный тоном индейца.— Да. Если бы я был вождем белых людей, я бы приказал сейчас же сниматься.— Уж не думаешь ли ты, что ночью на нас могут напасть?— А почему бы и нет. Если мы останемся, нужно усилить дозоры или продолжить преследование!— Ну, поднять наших людей на новое выступление и прочесать лес нам не удастся. Они выполнили свое и теперь будут болтать о том, что разрушили поселок и уничтожили индейцев. Они хотят того же, что и я, — вернуться к работе. А преследование рода Медведицы потребует не одну ночь.— Да, и будут еще убитые.— Ну вот видишь. А нам это ни к чему. Сумеешь выставить дозоры?— Я не могу приказывать здесь белым людям.— Я скажу, чтобы они слушались тебя.Джо направился на другую сторону большого круга переговорить с вожаком. Матотаупе было доверено расставить посты.Он решил прежде всего выслать дозорных на западную и восточную высотки — туда, где ручей делал поворот, то есть расставить посты так, как делал это, будучи военным вождем рода Медведицы. Он предложил также установить пост и там, где когда-то стояли палатки. Коней он перевел на восточный берег, где обычно находились мустанги индейцев.Наступила ночь. Растерзанные трупы белые люди собрали в кучу на берегу. Выли собаки, чуя приближение койотов. Вожак собрал людей и показал, кому куда идти в дозор.Матотаупа сообщил все это Джо и сказал, что сам будет проверять дозоры вместе с Харкой.Джо молчал. Матотаупа спросил:— Что еще?— М-да… Тебе очень нужен Харка? Может быть, дать ему поспать, он ведь чертовски устал, со вчерашнего вечера на ногах.Матотаупа задумался. Потом повернулся к Джо.— Он жаловался?.. Да… лучше пусть он останется с тобой и поспит.Харка действительно еле стоял на ногах, и не только оттого, что не спал. Отец должен был знать — отчего. Инженер был рад, что его заботы достигли цели. Работа надолго отрывала Джо Брауна от семьи, к тому же у жены был прескверный характер, а дети были от него далеки. Он всем сердцем привязался к Генри, из которого хотел сделать хорошего инженера. Но Генри был сейчас далеко — и объектом забот Брауна стал Харка.Харка решил устроиться на ночлег у своих коней, которые были привязаны отдельно от других в восточной части поселка. Отец воспротивился было, но Джо Браун не стал возражать. Инженер поступил совершенно неожиданно.Едва Харка отправился к коням и улегся у своего Серого, тот тоже прихватил кусок кожаного полотнища от палатки, пошел за мальчиком и улегся неподалеку, у своего коня: Брауну были неприятны эти люди, которые проявили низменный интерес к обстоятельствам гибели его спутников.Заснуть Харка не мог. И дело было не столько в усталости, сколько в огромном нервном напряжении. Сквозь полуприкрытые веки он смотрел на небо. Он вспоминал Уинону, Унчиду, их прощальные взгляды. Впервые он задумался и о младшем брате. Чего только, наверное, не пережил Харбстена в родной палатке за последние два года! Харбстена остался без отца и, что еще хуже, был сыном изгнанника и братом того, кто пошел за изгнанником. У Харбстены не было еще сил, чтобы постоять за себя, если мальчишки задевали его. Не было у него и старшего брата, который бы мог защитить…Джо кого-то окликнул, и Харка даже вздрогнул, так неожиданно это было. Он приоткрыл глаза.— Хэлло! — крикнул Джо. — Кто ты?Мальчик лет десяти, узкогрудый, хрупкий, остановился шагах в пяти от Джо. На нем были мокасины, легины, кожаная куртка внакидку. Одежда была необычна. В это время года дети индейцев не носили курток, а на нем была прекрасно вышитая праздничная куртка, это Харка хорошо разглядел. При свете луны он узнал своего брата.Харбстена подошел к Харке.— Это ты? — спросил он на языке дакота.— Да, это я.— Я пришел сюда, — продолжал Харбстена своим детским голоском, — потому что от наших разведчиков узнал, что вы здесь.— Тебя видел отец?— Да. Я его спросил, где ты, и он мне сказал: «Иди туда, где спят, там найдешь его». Вот я и нашел тебя.— Чего ты хочешь от меня? — спросил Харка.— Харка — Твердый Как Камень, мы оба — сыновья предателя.— Молчи, если ты любишь жизнь.— Я не люблю ее больше. — Эти слова Харбстена произнес своим звонким голосом, но это были не просто слова, они вырвались, как вопль души.— Существует много способов умереть, если кто-нибудь хочет умереть, — с горечью ответил старший брат.— Я выбрал свой путь, Харка. Воины могут говорить, что я — сын предателя, которого в наших палатках, словно ребенка, связал Тачунка Витко и который девочкой Уиноной был освобожден. Но я покажу, что у меня есть воля и мужество. И это так.— Доказательством твоего мужества служит то, что ты пришел ко мне?Подошел Матотаупа и остановился около своих детей.— Нет, — ответил Харбстена в присутствии отца. — Это не то, в чем я проявляю мужество. Я пришел сюда открыто, я сказал, кто я, и никто не препятствовал мне, когда я шел к тебе. Я проявлю мужество в другом.Харка поднялся со своего ложа. Он чувствовал, что отец ждет, чем кончится этот разговор. Мелькнула мысль, что и Джо Браун свидетель этой сцены, правда, он не понимает ни слова.— Как хочешь ты доказать свое мужество, Харбстена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125