Он не мог сегодня больше видеть лица семинолки, ее сжатых губ, гримасы ненависти на искалеченном лице. Не хотел он и встречаться с отцом. ЮНИОН ПАСИФИК Полтора года прошло с тех пор, как Джо Браун с товарным поездом уехал на восток. Прошел год с тех пор, как было завершено строительство линии, и от Чикаго до Сан-Франциско ходили поезда.Была весна Пассажирский поезд шел по безлюдной, поросшей травой высокогорной прерии Запада. Клубы пара неслись за паровозом. Закоптелый кочегар подкидывал в топку уголь. Машинист следил за путем и распоряжался рычагамиВ первом вагоне у первого окна сидел молчаливый пассажир. Его мягкие и довольно длинные волосы были наполовину седы. Уже многие часы его голубые глаза не задерживались на лицах попутчиков. Он смотрел в окно в неоглядную даль. Иногда он делал непроизвольные движения правой рукой, точно зарисовывая что-то. И можно было заметить, что пальцы у него довольно длинные, а главное, что это рука интеллигентного человека. На пассажире был кожаный костюм из очень тонкой, мягкой, дорогой кожи — костюм для верховой езды.Места рядом были заняты семьей из трех человек. Напротив сидели двое мужчин; разница в возрасте у них была лет пятнадцать. Несмотря на продолжающееся уже несколько дней путешествие, между ними не завязывалось общего разговора.Минул полдень. Через окно было видно, как ветер колышет траву, и прерия представлялась бесконечным зеленым морем. По небу плыли облака.— Па-а! — крикнул юноша, несомненно, центральная фигура путешествующего семейства. — Антилопы! — Он вскочил и прилип к окну, но только он собрался повнимательнее рассмотреть их, животные исчезли.— Сядь, пожалуйста, на место, — сказала мать — Ты закрываешь нам весь вид.Юноша хотел уже подчиниться, но что-то новое привлекло его внимание— Ма-а! Индеец! Индеец!— «Индеец, индеец!»— передразнил отец — Сядь ты наконец, Дуглас, пожалуйстаДуглас сел, так как, собственно говоря, смотреть было уже не на кого, индеец исчезМолчаливый пассажир у окна зашевелился, лицо его оживилось. Он хотел что-то сказать но, пока собирался с мыслями, его опередил широкоплечий мужчина, старший из двух, сидевших напротив. Он обратился к юноше:— Что за индейца ты там увидел?Дуглас был счастлив, что к нему обратились, так как его собственные родители были уже просто невыносимы.— Это был всадник Один-единственный всадник.— Их может быть больше, хотя ты видел только одного. Район холмист, наш поезд едет, а глаза твои не очень привычны.— Ах, мне не надо было ехать с вами!— Ну не пой одну и ту же песню, Анни. Мы уже половину пути проехали, — пытался успокоить ее муж.— В этих местах уже давным-давно ничего не случалось, — поддержал его широкоплечий пассажир.— И все же эти места пока еще пустынны и опасны, — заметил седой мужчина у окна. И хотя он, кажется, был не способен обидеть и мухи, но расшевелить немного сонное семейство обывателей ему явно доставляло удовольствие. Глаза широкоплечего и седого господина встретились.— Вы бывали здесь? — спросил широкоплечий.— Да, как-то случалось… — неопределенно ответил седой.Последовала пауза. Тут и отец семейства счел необходимым высказать свои соображения:— Опасные места, вы думаете? Это — временное явление. Через несколько месяцев индсмены будут изгнаны из прерий и поселены в резервациях, где им и полагается находиться. Да, сейчас тут еще бродят небольшие шайки, но они не в состоянии нам повредить. Наконец-то наступает время, когда начинают этих бандитов приобщать к цивилизации.— Вы считаете индейцев грязными бандитами, а вот у меня среди них есть несколько хороших друзей, — спокойно произнес мужчина, сидящий у окна. — Они не требуют ничего, кроме покоя и свободы. Судьба индейцев — это трагедия.— Ну уж извините — трагедия… Мы, знаете ли, не в театре. Мы делаем Америку. Вот, например, железная дорога, она ведь с большими трудностями была закончена в срок. Кто не поспевает — тот катится вниз.— Простите, уважаемый господин…— Финлей.— … господин Финлей, очень уж, пожалуй, неподходящи ваши рассуждения для тех, кто не принимает непосредственного участия в игре…— Меня вы не можете упрекнуть, — заметил тот, — я — республиканец. Я всегда был республиканцем, причем убежденным республиканцем. Я всегда ценил свободу и был за равноправие цветных. Но тут речь не о белых, черных или краснокожих, речь об убийцах и гражданах и, соответственно, быть железной дороге или не быть. И ответ ясен.— Но эта земля принадлежит индейцам, неприкосновенность ее была им гарантирована.— Какое это имеет отношение к железной дороге?— Дорога проходит по земле, являющейся собственностью индейцев.— Дорога проходит по территории одного из штатов Юнайтед Стейтс оф Америка.Седой господин прекратил разговор и принялся смотреть в окно. Дуглас воспользовался случаем, чтобы вмешаться.— Ты помнишь, па, цирк в Миннеаполисе. Там вождь-индеец тоже говорил такие слова.— Да, да, да. И представление еще закончилось убийством режиссера и ограблением кассы.Господин у окна оживился.— Извините, вы не помните названия цирка и год, когда это произошло?Дуглас поспешил с ответом.— Весной тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года. Это был цирк Мейерса.— Мое имя Моррис. Я жил в Омахе осенью тысяча восемьсот шестьдесят третьего года, там в цирке Мейерса тоже была ограблена касса…— А здесь схватили ковбоя по имени Джим, — объяснил господин Финлей. — Но в первую же ночь этот Джим бежал.— И убийство режиссера…— Да. Один артист-индеец застрелил режиссера и тоже исчез вместе со своим сыном где-то в этой дикой стороне.— Их звали Топ и Гарри, — счел нужным пояснить Дуглас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125