Все трое исчезли, а у него три свежих скальпа… я же говорю: не только черные. А немая уродина семинолка, та, что в его палатке, нашивает их ему, да еще радуется. Все дрожат перед ним от страха, а при нем еще целая банда, вот он и делает что хочет.Браун и Моррис были крайне удивлены.— Где же Гарри и его отец?— Ах, откуда я знаю. Они повсюду и нигде.За соседним столом зашумели, посетители требовали внимания, и Дези поспешила к ним…Вскоре трое прибывших покинули холл. На улице между тем стемнело, поднялась буря, мело песок. Полотнища палаток громко хлопали.Генри поднял голову и сказал:— Послушайте.Все трое прислушались и отчетливо услышали то, что привлекло внимание Генри: кто-то приближался бешеным галопом. Без причины так никто не погонит коня.Всадник пронесся к маленькому домику, который занимал начальник лагеря. Это был индеец. Не дав коню остановиться, он соскочил с него и поспешил в дом.Джо, Моррис и Генри подошли поближе. Конь тяжело дышал. Он был по индейскому обычаю зануздан за нижнюю челюсть, и вместо седла на нем была бизонья шкура.— Хотя сейчас и ночь, но я узнаю коня, а ведь я не видел его много лет, — сказал Моррис.— Я его тоже узнал, — отозвался Генри.— И я, — подтвердил Браун. — Это Серый, конь Гарри.Они подошли к двери домика. Пронзительный, злой и настойчивый голос доносился изнутри.Браун открыл дверь, и в маленькое помещение вместе с ним ворвался ветер. Пламя керосиновой лампы затрепыхалось. Начальник лагеря колотил по столу кулаком. Жилы на его висках вздулись, лоб покраснел, капельки пота поблескивали у самых корней курчавых волос. Перед ним стоял стройный индеец почти двухметрового роста. При слабом свете лампы его коричневая кожа казалась темнее обычного. Черные волосы были расчесаны на пробор и собраны в две косы, спадающие на плечи. Кожа змеи служила налобной повязкой. У него не было перьев в волосах, не было цепочки, не было вообще никаких знаков побед и отличий, кроме скальпов вдоль боковых швов его кожаных легин. Верхняя часть туловища юноши была обнажена. За поясом — револьвер, томагавк со стальным лезвием и нож.Молодой индеец стоял, прислонившись к. стене, и спокойно смотрел на беснующегося человека, словно естествоиспытатель, рассматривающий новый вид давно знакомого ему класса пресмыкающихся.— Джо Браун, инженер, — представился вошедший начальнику лагеря. Одновременно бросив взгляд на индейца, он чуть прищурился, показывая, что узнал его.Начальник лагеря смолк на полуслове, да так и застыл с открытым ртом.— Браун, инженер, — повторил Джо.— Как вы вошли сюда?— Если позволите, через дверь.— Ничего я не позволял. Что получится, если каждый будет поступать, как он захочет. Мы не в конгрессе, а в прериях на Юнион Пасифик. Остановить поезд!!! Да что, вы все с ума посходили? Садись на коня, сумасшедший индсмен, и марш галопом! Поезд должен продолжать путь.— Я не поеду назад.— Чтоб тебя черт побрал!.. Я пошлю другого!Начальник лагеря вытер пот со лба и хотел выйти. Индеец встал на его пути.— Белый человек должен…— Белый человек ничего тебе не должен, ты, необразованный чурбан! Кто здесь командует, ты или я!— Сегодня — я. — Индеец произнес это тихо, спокойно, но со скрытой издевкой, что привело еще в большее бешенство начальника лагеря.— Прочь с дороги! Меня здесь держать силой!.. Поезд останавливать!.. Проклятый краснокожий!Браун решительно выступил вперед и встал между взбешенным белым и индейцем.— Прежде всего — спокойствие, прошу вас. — Он повернулся к Харке: — Гарри, ты знаешь меня. Скажи, это ты остановил поезд? Почему?— Мой отец поставил факел на железнодорожном пути, чтобы остановить поезд, так как бизоны и дакота приближаются к дороге. Бизоны преградят путь поезду по крайней мере на всю ночь. Лучше, если поезд не будет двигаться.Начальник лагеря даже простонал:— Это же сумасшествие! Бизоны могут остановить поезд?! Невозможно!..Браун нетерпеливым жестом прервал начальника.— В этом случае поезд должен быть остановлен. Это необходимо! Вы, вероятно, никогда не видели стада бизонов, — твердо сказал инженер, затем повернулся к индейцу: — Гарри, куда идут дакота?— Они идут к нашему лагерю.— Откуда?— Со всех сторон.— Отец остался у поезда?— Хау.Инженер повернулся к начальнику лагеря:— Руководство и ответственность беру на себя я, Джо Браун! Надеюсь, мое имя вам знакомо! Дайте общую тревогу!Гарри поднял руку.— Что, Гарри? — спросил инженер.— Есть еще время подумать.Браун с недоумением взглянул на индейца.— Говори яснее.— Пусть музыка играет и девчонки танцуют. Нужно собрать надежных мужчин. Нужно подготовиться отразить нападение. Плохо, если они из темноты будут стрелять по нашим освещенным баракам. Пусть дакота лучше ворвутся в лагерь, а мы их окружим. Мы тогда справимся с ними быстрее и, если будет нужно, окажем помощь поезду.— А есть ли люди, на которых можно положиться?— Хау. Немного… но есть.— Соберешь их?— Хау.— Я пойду в зал, где пьют и танцуют и где наверняка может быть стычка. Ты согласен? А если будет время, мы еще раз встретимся.— Хау.— А я? — заорал начальник лагеря. — Браун! Вы перешли границы! Что делать мне?— А вы погасите сейчас керосиновую лампу и будете сидеть в темноте. Гарри пришлет к вам двух крепких парней.— Следует ждать зажигательных стрел, — сказал Гарри.— Тогда вот что, — сказал Браун, — идите к колодцам и наполняйте бочки. В крайнем случае — заливайте огонь пивом.Начальник лагеря шлепнулся на стул и стал проверять, заряжен ли револьвер.Браун в двух словах рассказал Генри и художнику о положении дел. Моррис спросил:— У меня есть тотемный знак великого вождя дакота, я под его защитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125