Харка не расставался с ней с тех пор, как покинул род Медведицы. Ее твердые выступы кололи пальцы, и если он подносил ее к уху, она тихо напевала ему о далекой Большой воде. Как во сне, он ощупал свой пояс, нашел раковинку, достал ее. Словно рога торчали ее маленькие выступы.И какие бы видения ни возникали теперь у Харки, все они возвращались к маленькой раковинке. Ее выступы росли, шевелились, плясали перед ним, изгибались. Ему слышались звуки, похожие на рычание Большой Медведицы в пещере. В огромные рога превращались маленькие рожки, огромным утесом становилась сама раковинка.Утес с рогами наклонялся словно бизон, готовый броситься на врага. И Харка видел этот утес в солнечном свете, видел в свете луны. Рогатый утес поднимался выше песчаной бури — прямо в небо. Менялись его очертания, размеры, но он оставался утесом, и ничто не могло его превзойти.Потом Харка видел самого себя, и на голове у него было украшение из рогов бизона, которое достойны носить только самые выдающиеся вожди.Солнце закатилось — и наступила ночь, последняя ночь испытания Харки. Глаза его воспалились, сердце судорожно дергалось в груди, во рту было совершенно сухо. Он не мог сомкнуть глаз, невыносимо было и дальнейшее бодрствование. И в это время с каждым толчком сердца в его ушах начал раздаваться какой-то звон. Постепенно он превращался во все более и более отчетливые членораздельные звуки: «Инеа-хе-юкан! Юнеа-хе-юкан! — Рогатый Камень! Рогатый Камень! Рогатый Камень!..»И вот ночь позади.С рассветом Харка поднялся. Его шатало от потери сил, и только необыкновенное возбуждение держало его на ногах. Он шел, почти не видя ничего перед собой, шел как во сне, и единственное, что он еще ощущал, — это резь в глазах и смертельная жажда.Как лунатик добрел он до палаток, каким-то образом еще сумел различить типи жреца, у него даже хватило сил добраться до нее и откинуть полог. Он упал на землю, устланную шкурами.— Кто ты? — спросил громкий голос.— Рогатый Камень! — вырвалось из пересохшего горла Харки.— Ты дакота?Харка не ответил.— Ты сиксик?Харка молчал.До него еще дошли эти вопросы, но он не мог ответить на них. Он был просто краснокожий, он это хорошо знал, но краснокожий ли он, никто его не спрашивал. Маленькую раковину он крепко сжимал в руке, и только когда жрец дотронулся до него, он разжал ладонь. Он слышал, как жрец кого-то громко звал. Пришли люди поднять Харку, но он не позволил никому дотронуться до себя, оттолкнул протянутые к нему руки, как если бы был в стане врагов. Он начал подниматься сам медленно, сначала на одно колено, на другое, потом на ноги. Шатаясь, он оставил типи и добрался до стоящей рядом палатки вождя. Он вошел, увидел свое ложе и свалился на одеяло. Почувствовав на губах влагу, стал пить, приоткрыл глаза — это жена вождя подала ему воды. Еще он успел заметить, что его кровный брат Сильный Как Олень тоже лежит в палатке на своем месте. Потом он бессильно упал на спину и до вечера был в забытьи. Время от времени женщины подносили им понемногу ключевой воды.Только к вечеру очнулись молодые воины.— Как твое имя? — спросил Харка кровного брата.— Гром Гор. А твое?— Рогатый Камень.Гром Гор и Рогатый Камень были в центре внимания жителей поселка. О них все проявляли заботу, их кормили самой лакомой пищей, какую только можно было раздобыть в лесах и прериях. Юноши быстро набирали силы, а жрец тем временем готовил специальные мешочки для тотемных знаков их духов-покровителей. Сильному Как Олень — череп маленькой птицы — символ Грома Гор, а Харке — маленькую раковину — символ Рогатого Камня.Вождь Горящая Вода подарил своему сыну и его кровному брату по коню и позволил им самим выбрать их. Рогатый Камень взял себе очень хорошую серую лошадь, которая была поймана во время прошлогодней охоты, но не привлекала воинов из-за своего цвета, заметного на фоне прерий и лесов.Приближалось время осенней охоты, и Харке пришлось подождать с осуществлением своих планов. Нужно было помочь людям, которые его приняли, как сына. Холода и снег в этих широтах держались до конца апреля, а то и до начала мая, и если запасов не хватало, наступал голод.Кровные братья участвовали в охоте, и Гром Гор не стыдился кое-чему поучиться у Рогатого Камня. Охота на бизонов прошла очень удачно. Добыча Харки оказалась так велика, что он не только обеспечил палатки, но и смог делать подарки. Женщинам поселка предстояла большая работа.Ситопанаки за это время привыкла к обществу Харки, она уже не краснела при встречах с ним, не замедлялись и ее ловкие красивые движения в присутствии молодого воина. Их отношения напоминали отношения брата и сестры. И не больше слов на разговоры с девушкой тратил Рогатый Камень, чем его кровный брат Гром Гор.Эти простые естественные отношения никаких усилий не стоили молодому воину, не чувствующему к Ситопанаки ничего, кроме братской привязанности. Девушке было значительно трудней: ей на каждом шагу приходилось сдерживать себя, чтобы ни одним движением, ни одним взглядом не выдать своего большого чувства, которое с каждым днем росло в ее сердце.Бродящий По Ночам — сын Мудрого Змея — теперь не отваживался надоедать Ситопанаки, но когда Насмешливой Синице удавалось поймать его взгляд, брошенный вслед девушке, Синица едва сдерживалась, чтобы не подразнить ее и не посмеяться над безнадежно влюбленным. БУЛАНЫЙ В БОЛОТЕ Однажды вечером, когда оба кровных брата сидели у очага, вождь Горящая Вода спросил у Рогатого Камня:— Что ты собираешься делать, прежде чем наступит зима?— Я жду решения жреца, он должен сказать, когда мы оба можем принести жертву Солнцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125