Юный стрелок, стрела которого наиболее точно поразила орла, вручил ему в качестве дара хвостовые перья. Харка сравнил полученные перья с теми двумя, которые с детских лет сохранялись у него. Они очень подходили друг к другу, несмотря на то что росли в разное время. Нет, он не ошибся. Это тот орел, у которого его Серый, защищая своего хозяина, выдрал из хвоста перья. Шкуру гризли Харка оставил в поселке. Ожерелье из когтей и зубов было достаточным свидетельством совершенного подвига.Почтительно простился Харка со старейшинами и, провожаемый юношами и мальчишками, отправился в путь. Он был щедро снабжен провиантом, конь его хорошо отдохнул и был полон сил.Харка уехал рано, когда солнце еще не нагрело воздуха. Он торопился наверстать упущенное время, но не сожалел о задержке: дни, проведенные у абсароков, оставили у него теплые воспоминания и хотя полностью не могли заставить забыть пережитое в лагере строителей железной дороги, однако все неприятное, связанное с теми временами, отодвинулось теперь куда-то очень далеко. Чувствовал он себя хорошо — свободным индейцем.Двигаясь все дальше и дальше на север, он не мог забыть буланого коня и озирался по сторонам, так и ожидая, что вот-вот появится перед ним этот необыкновенный конь духов.ИСПЫТАНИЕСеверо-западнее верховьев Миссури двигалась по прерии колонна сиксиков, направляясь в поросшие лесами горы. Колонна была немногочисленна. Легкие исхудалые фигурки в такт движения покачивались на спинах коней. Спокойные, задумчивые, они, казалось, все были на одно лицо.Среди них ехала на коне и Ситопанаки. Ей минуло четырнадцать, это была уже взрослая девушка. Перед ней ехала Насмешливая Синица, и Ситопанаки целый день видела перед собой ее расшитое узорами платье, аккуратно расчесанные волосы, грудного младенца на спине, который уже понимал, что кричать сейчас нет никакого смысла, и, поудобнее устроившись в устланной мягким мехом сумке, забавно ворочал головой и шевелил ручонками.К вечеру достигли цели. Место для летнего пребывания было избрано на целый дневной переход западнее, чем в прежние годы.Ситопанаки, ее мать, бабушка, как и другие женщины, принялись за установку палаток. Расположение поселка оказалось удачным: многочисленные родники стекались в небольшой ручей, рядом лес — не надо далеко ходить в поисках топлива. Ягоды, коренья, лечебные травы — все было под руками. К востоку от нового стойбища тянулась прерия, западнее — начинались Скалистые горы. Мужчинам удобно было в прерии охотиться на бизонов, а в лесах предгорий — на оленей, медведей, лосей. Трава здесь была сочней, чем в открытой прерии, значит, и мустангам было достаточно пищи.Жерди палатки вождя были установлены, вершины их связаны. Женщины натянули кожаные полотнища, веревками из жил бизонов скрепили их между собой, привязали к вбитым в землю кольям, чтобы ветер не мог их сорвать. Теперь Ситопанаки могла отправиться в лес за топливом. Молодая женщина — Насмешливая Синица — тоже пошла с ней: и ей нужно было набрать сучьев. У лесного источника они повстречали Сильного Как Олень, который привел сюда пастись своего коня. Насмешливая Синица заметила, что брат с сестрою хотят о чем-то поговорить, и не стала им мешать — пошла дальше.Над поляной у источника в темной сини неба затухали бархатно-красные полосы облаков. Журчала вода. Далеко в прерии выли койоты, в лесу слышались шаги собирающей хворост женщины.— Наступило лето, — негромко сказал Сильный Как Олень. — Дни стали длиннее ночей, скоро начнет вянуть трава, подрастут молодые бизоны. Раньше чем наступит осень я стану воином. Жрец поговорит с духами и определит день испытания. Ситопанаки, сестра, скажи, скоро ли ты проследуешь за молодым воином в его палатку?— Сильный Как Олень, брат мой, а ты приведешь к себе в палатку девушку, когда станешь воином?— Нет, не сразу. Пусть я увижу двадцать два или даже двадцать три лета, не раньше.— До этого времени мне надо помогать нашей матери.Сильный Как Олень улыбнулся. Ситопанаки в наступающих сумерках не видела его улыбки, однако почувствовала усмешку в его словах:— Да, ты ей нужна. И ты не любишь ни одного нашего воина? Даже Бродящего По Ночам, сына Мудрого Змея, который день и ночь думает о тебе?— Я еще молода и могу подождать, пока не придет любовь.Ночной ветер уже шевелил вершины деревьев, а внизу у источника еще задержалось тепло летнего дня.— Может быть, раньше чем наступит осень придет мой кровный брат Харка — Твердый Как Камень, — сказал Сильный Как Олень. — Он хотел пройти у нас испытание и стать воином. Если он еще жив, он придет.— Придет, это так. Я каждое утро смотрю в прерии, каждый вечер смотрю на леса, так же как и ты, мой брат!— Мы будем ждать.Чалый конь поднял голову. Сильный Как Олень понял, что ему хочется к табуну, и повел его от источника.Появилась Насмешливая Синица, она поделилась с подругой хворостом, и обе побежали к палаткам, где их уже ждали.Дочь вождя разожгла огонь в центре палатки, в углублении, которое уже успела сделать мать. Сухое дерево быстро разгорелось. Ситопанаки насадила на вертел мясо для отца.Когда вождь Горящая Вода съел поджаренное мясо, к огню подсели мать и бабушка, Ситопанаки и ее маленький брат, который всего три года назад появился на свет. Пришел в палатку Сильный Как Олень и тоже принял участие в ужине.Из леса доносились незамысловатые звуки флейты. Обитатели палатки знали, что это сын Мудрого Змея наигрывает любовную песню для Ситопанаки. Мать исподволь наблюдала за дочерью. Но Ситопанаки только презрительно поджала губы.— Молодому человеку следовало бы лучше думать о том, как охотиться на лосей и на гризли, чем каждый вечер играть на флейте, — сказала она и улеглась на свое ложе, чтобы увидеть во сне то, что она могла доверить только своему брату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125