С белой головы неподвижно застывшей фигуры я наблюдаю за подпрыгиваниями старого самца вокруг сидящей на окровавленных яйцах Голубки.
Волна ненависти заливает мои крылья и грудь. Зоб пульсирует в раскаленном воздухе. Я бью крыльями, топаю лапами, верчусь волчком на рогатой голове статуи.
– Ненавижу тебя! Ненавижу! Пропади! Исчезни! Сгинь!
Ом сверху видит меня. Он нервничает, хотя и притворяется, что ему абсолютно наплевать на воркование, топанье, подпрыгивание и нахохливание Молодого Голубка.
Я раздражаю его, оскорбляю, злю. Он начинает кружиться еще быстрее, ворковать еще громче, и все это лишь затем, чтобы не обращать на меня внимания, чтобы не принимать меня всерьез – как будто меня просто нет здесь.
– Я существую! Я здесь! Здесь! – повторяю я, вертясь на неудобной голове огромной бородатой статуи из холодного мрамора.
Ом перестает кружиться. Повернувшись ко мне задом, он покачивается то в одну, то в другую сторону, подметая хвостом край своей ниши.
Бело-розовая Голубка пощипывает перышки у него на шее, нежно трется о его крыло.
– Иди! Садись! Охраняй наши яйца! Защищай наше гнездо]
Ом покорно наклоняется, еще раз взмахивает хвостом и исчезает в тени. Голубка становится на край и взмахивает крыльями. Поток воздуха подхватывает ее и несет, но она все еще удерживается коготками за край ниши, сохраняя равновесие.
– Голубка! Моя Голубка!
Я прыгаю вниз, раскрываю крылья, делаю круг по восходящей, наблюдая за сидящим в гнезде Омом. Она делает несколько сильных взмахов крыльями, взмывает вверх и вылетает на площадь, летит низко над землей, совсем рядом с колоннами, проверяя, нет ли в небе хищ­ников. И вот она уже за колоннадой. Мчится к воде.
Взмой в небо. Лети за ней. Летай за ней везде, как тень. Лети! Ведь ты же хочешь быть с ней! Может, она заметит тебя, обратит внимание, согласится, покорится. Твоя мечта...
Светло-розовая, узкоклювая Голубка с чуть фиолетоватым фосфоресцирующим пушком на шее и грудке, который под лучами солнца переливается всеми оттенками синевы, зелени, золота. С острыми крылышками и со светлыми, почти белыми кончиками маховых перьев.
Она исчезла из поля моего зрения. Я боюсь за нее. Нервным, скользящим вниз рывком я ввинчиваюсь в ветер, который только что овевал ее крылышки.
Ее нет. Пропала. Я в страхе осматриваюсь по сторонам. Смотрю вверх – не парит ли она над площадью среди множества других летающих здесь голубей?
Но ее нет.
Я уже подлетел совсем близко к водопою, окруженному каменными плитами, завалами, развалинами. Пестрый кот тащит пойманную птицу в тенистые заросли.
Сажусь на растрескавшуюся колонну и зову:
– Голубка! Где ты?
Ведь ты же только что пролетела туда, в сторону заросшего тростником и ряской пруда.
– Голубка, отзовись!
Серо-черная стайка разбрызгивает крылышками воду. Галки отряхиваются, чистят каждое перышко по отдельности, расчесывают пух.
Вот она. Стоит на мраморных ступенях. Розовые прожилки камня и отсвечивающая кое-где краснотой белизна ведущих к воде ступеней сделали ее невидимой. Она бежит к воде, ныряет на мелководье, приседает, ударами крыльев разбрызгивает вокруг себя капли воды. Раскладывает пошире хвостовые перья, наклоняет головку, брызжется.
Поджимает ноги и снова их выпрямляет, поднимаясь на цыпочки на неподвижной плите. Теплый, нагретый воздух проникает сквозь перья и пух. Голубка закрывает глаза от наслаждения.
Я с восхищением смотрю, как она поворачивает головку и клювом разделяет слипшиеся хвостовые перья.
Она не заметила тебя, занятая чисткой перышек.
Лети к ней! Немедленно! Чего ты ждешь?! Ом сидит на яйцах, а Голубка здесь одна. Пройдись перед ней! Танцуй, крутись, вертись, подметая камни хвостом и крыльями! Кланяйся пониже и тут же снова поднимай головку! Проворкуй ей все свои страдания, желания, мечты! Расскажи о любви, о страсти, о ревности! Дай вырваться наружу всем своим скрытым, спрятанным, сдерживаемым чувствам! Ты хочешь ее? Так прыгай же с колонны! Лети вперед! Сделай круг над купающейся Голубкой! Утоли жажду, ведь твой раскрытый клюв сгорает от внутреннего жара! Лети к ней! Покажи себя! Ты же сильный, ловкий, прекрасно летающий голубь! Ты же хочешь стать ее самцом! Принадлежать ей и только ей! Ведь ты же хочешь прогнать Ома? Хочешь вместе с ней высиживать яйца и птенцов?! Ваши яйца и ваших птен­цов! Ну, решайся же! Лети! Немедленно! Завоюй ее! Пусть она покорится тебе! А если не захочет, заставь ее силой! Ведь ты же видел, как старые голуби поступают с голубками – хватают клювом за загривок, прижимают к земле и вскакивают им на спины, хлопая крыльями. Лети к ней! Ведь это же твоя Голубка! Твоя, потому что ты так сильно ее жаждешь!
Я приближаюсь, делаю круг над часовней. Лечу совсем низко, так что крыльями задеваю воду. Слышу плеск – это лягушки повыскакивали из-под листьев кувшинки совсем рядом с Голубкой. Капли падают на ее бело-розовые перья.
Она открывает глаза, резко взмахивает крыльями, прямо из воды взмывает в небо и улетает.
Я погружаю клюв в воду, пью, всасываю в себя нагретую солнцем влагу, которая пахнет болотом и гниющими корнями камышей.
Голубка тем временем уже подлетела к верхушке колонны, с которой я наблюдал за ней. Я лечу за ней следом, зная, что в этом нет никакого смысла, потому что еще мгновение – и она снова приземлится в своей нише и придирчиво проверит, сидит ли Ом на яйцах. Он сразу же сойдет с гнезда, уступит ей место, а как только заметит меня, начнет раздраженно вертеться, подпрыгивать, надуваться и ворковать. И, если я не улечу прочь, он будет отпихивать меня, прогонять, щипать, бить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93