Я могу быть и режиссером, пусть даже Дэзи на этот счет и другого мнения.
— Когда это вас посетила столь гениальная идея? — поинтересовался Норт.
— Может, год, может, и больше года назад, — ответил Винго. — А насчет того, какая она была прекрасная в тот момент… я этого не заметил. Зато взбешенная — это уж точно.
— Не-е, — протянул Ник, отрицательно помотав головой. — Думаю, она все ж таки больше сердилась в тот раз, когда обезьянка, которую она нашла тогда в Мексике, утащила к себе один из наших тюков, и часов шесть с ним возилась, не желая терзать его на куски, как было задумано, чтобы продемонстрировать свою кровожадность. Ты помнишь: чего только мы не делали — и все без толку.
— Нет, парни, никто из вас не видел Дэзи по-настоящему взбешенной, — сказал Арни с печальным вздохом. — Потому что вас не было с нами в тот день, когда обнаружилось, что с нас хотели содрать за десять фунтов копченой семги на съемках рекламного ролика для Оскара Мейера, а ведь все продукты были оплачены спонсором. Ух, как же она тогда психанула! Да, другого такого продюсера нам не найти…
— Послушайте, парни, а почему бы вам всем не убраться из моего офиса ко всем чертям, а? — прорычал Норт. — Если я захочу посидеть на поминках, то в городе есть парочка ирландских похоронных бюро. Так там, по крайней мере, все будет по первому разряду, не то что у вас.
— Кончай, Норт! — прикрикнул Винго. — Не придуривайся! Мы же знаем, что из всех нас ты расстроен больше остальных. Нас не проведешь.
. Норт посмотрел на него и ничего не ответил.
— Никогда не мог понять, что заставляло ее так отдаваться работе, — задумчиво произнес Арни, помимо своей воли опять перелистывая страницы «Пипл» со статьей о Дэзи. — Бедная девочка! У нее, похоже, совсем не было никакой личной жизни из-за всего этого…
— Я говорю серьезно, — еще раз предостерег Норт. — На эту тему больше разговоров не вести! Ни сейчас, ни потом. Никто из нас как следует не знал Дэзи. И по-настоящему никто не в состоянии понять ее нынешнее положение. Пусть появится хоть целая дюжина таких статей! — И он указал на раскрытый номер журнала. — Давайте-ка все заткнемся и пошли работать. Это не пожелание, а приказ. Ясно?
Он проследил, как все трое гуськом вышли из его кабинета, и запер дверь. Оставшись один, он начал сосредоточенно, без шума и паники, ломать новый широкоугольный объектив, только что доставленный фирмой «Кук» из Англии и стоивший двадцать пять тысяч долларов. Другого способа обозначить свой траур он не нашел — он даже не сознавал, что творится у него в душе и кого именно он оплакивает в этот момент. Но как бы там ни было, а больше в своей дальнейшей жизни он, Фредерик Гордон Норт, ни разу не побывал в Венеции.
* * *
Едва пробежав глазами статью в «Пипл», Ванесса Валериан тут же позвонила Робину в его ателье.
— Скорей пошли кого-нибудь купить тебе свежий номер журнала «Пипл». Через полчаса встретимся на ленче. У меня просто не хватит терпения ждать до вечера. О, Робин, ты не представляешь, как это потрясающе!
Как только оба уселись на свои банкетки в «Ля Кот Баск», Ванесса, сверля мужа глазами, с места в карьер перешла к вопросу, который ее мучил:
— Послушай, дорогой, сколько времени мы ее знаем? Кто, как не мы, были ее первыми друзьями? Первыми, кто протянул ей руку помощи… И при этом ни слова нам о том, что происходило в ее жизни, о тех ужасах, которые она прятала от всех нас! Какая восхитительная храбрость! Боже, прелестное дитя!
— Да, — согласился Робин, — мы были первыми, кто ей помогал, когда всем остальным и дела до нее не было.
— Потому что, — захлебываясь от обуревавших ее эмоций, продолжала Ванесса, не обратив внимания на слова мужа, — нам с самого начала был виден тот огонь, который горел у нее в душе. То удивительное пламя поразительной красоты, которое оставалось невидимым для посторонних глаз. Кроме наших! Мы же всегда знали за ней одно поистине великолепное качество — эту ее чувствительность. Потрясающую, бесценную чувствительность артистической души! Помнишь, Робин, как она постоянно отказывалась все принимать? Боже, до чего восхитительно скромно она это делала! Подарки, приглашения… Только потому, что, в свою очередь, не могла ответить тем же. Слава всевышнему, мы были в состоянии время от времени поддерживать ее заказами на портреты, одеждой и прочими вещами.
Жду не дождусь этого бала в «Зимнем дворце»! Ей наверняка будет приятно увидеть в толпе несколько знакомых лиц. Так хочется хоть как-то оградить ее от всей этой окружающей грубости, Робин! И сейчас я смогу рассказать всем, что действительно произошло тогда на яхте. Рассказать всем, кто пристает ко мне с надоедливыми и грязными инсинуациями. Наконец-то я окажусь в состоянии выложить всю правду и при этом не предать Дэзи!
— Но что там на самом деле случилось, Ванесса?
— Детали не имеют значения, дорогой. Придумаю что-нибудь интересное.
* * *
То раннее сентябрьское утро в поместье Вудхилл выдалось на редкость сырым и промозглым, что для этого времени года в Англии было нетипичным. Садясь завтракать, Рэм только и мог думать что о предстоящем появлении в газетных киосках Америки номера «Пипл» с Дэзи на обложке. Еще несколько часов — разница объяснялась поясным временем, — и это произойдет. Произойдет в то время, когда он, Рэм, будет сидеть за ленчем. С полным отсутствием интереса рассматривал он отборные коричневатые яйца, варившиеся ровно три с половиной минуты и стоявшие сейчас перед ним на столе. Он с недовольным видом позвонил дворецкому и, когда Томпсон вошел, строго спросил:
— Почему нет джема из крыжовника?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171