Скользнув рукой под футболку, я стал искать точку для массажа — точнее, две точки, два узла чуть выше того места, где раздваивается седалищная мышца. Робин ни в коей мере нельзя назвать тощей; природа благословила ее всем тем, что должно быть у женщины — бедрами, ягодицами, грудью и тем слоем подкожного жира, что придает особое очарование женственности. Но ее миниатюрность означает то, что спина у нее достаточно узкая, и я могу одной рукой одновременно достать до обеих нежных точек.
Робин выгнулась дугой, прижимаясь ко мне.
— О... какой ты негодяй!
— А мне казалось, тебе должно быть приятно.
— Именно поэтому ты и негодяй. Мне надо работать.
— И мне тоже надо работать.
Взяв Робин под подбородок, я другой рукой обхватил ягодицы. Косметики и украшений нет, но у нее хватило времени на духи, поэтому от шеи исходил соблазнительный аромат.
Я снова погладил по ее спине.
— Отлично, продолжай, — прошептала Робин. — Ты меня уже совратил, и я все равно не смогу больше думать о работе.
Она нащупала молнию на моих брюках.
— Совратил? — удивился я. — Даже и не думал.
Я прикоснулся к Робин. Она застонала. Спайк просто обезумел.
— Я чувствую себя матерью, бросившей собственного ребенка, — сказала Робин, выставляя его из студии.
К тому времени, как мы пришли в себя, кофе уже давно остыл, но мы все равно его выпили. Красная косынка валялась на полу, а стружки больше не лежали аккуратной кучей. Я сидел в старом кожаном кресле, совершенно голый, а Робин устроилась у меня на коленях. Мне до сих пор никак не удавалось отдышаться, но я по-прежнему лез к ней с поцелуями. Наконец Робин решительно встала, оделась и вернулась к гитарной деке. На ее губах мелькнула улыбка.
— Ты что?
— Ну, мы тут все перевернули вверх тормашками. Я просто хотела убедиться, что мы ничем не испачкали мой шедевр.
— Чем, например?
— Например, потом.
— Думаю, это было бы совсем неплохо, — заметил я. — Обработка настоящим органическим составом.
— Оргазмическим составом.
— Ну, не без этого. — Встав, я подошел к Робин сзади и понюхал ее волосы. — Я тебя люблю.
— И я тебя люблю. — Она рассмеялась. — Ты такой парень!
— Это комплимент?
— Все зависит от настроения. В настоящий момент это просто первое пришедшее в голову замечание. Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, ты говоришь, что любишь меня.
— Но это же хорошо, правда? Я выражаю свои чувства.
— Просто замечательно, — поспешно согласилась Робин. — И ты очень постоянен.
— Я говорю это и при других обстоятельствах, разве не так?
— Ну да, но только в этих случаях...
— Моя реакция предсказуема.
— Стопроцентно.
— Значит, — нахмурился я, — профессор Кастанья ведет статистику?
— В этом нет необходимости. Милый, ты только не подумай, будто я жалуюсь. Можешь говорить, что любишь меня, когда захочешь. По-моему, это просто здорово.
— Моя предсказуемость?
— Это гораздо лучше, чем неопределенность.
— Что ж, — сказал я, — можно будет внести некоторое разнообразие. Например, говорить эту фразу на иностранном языке — как насчет венгерского? Завтра же бегу записываться на курсы.
Чмокнув меня в щеку, Робин взяла стамеску.
— Бедняжка.
Спайк уже давно скребся в дверь. Сжалившись, я впустил его, и он, промчавшись мимо меня, подбежал к Робин и, плюхнувшись на пол, перевернулся на спину, подставляя ей свой живот. Присев на корточки, Робин принялась его чесать, и Спайк в восторге задергал короткими лапами.
— Ах ты распутница! — пожурил ее я. — Ладно, пора браться за топор.
— Топора сегодня не будет. Только вот это, — сказала Робин, указывая на стамеску.
— Я имел в виду себя.
Она оглянулась через плечо.
— Тебя ждет тяжелый день?
— Такой же, как обычно, — сказал я. — Мне предстоит решать проблемы других людей. За что мне, собственно, и платят, верно?
— Как прошла встреча с Майло? Ему удалось узнать что-нибудь о докторе Мейте?
— Пока ничего. Он попросил меня провести кое-какие исследования, хотя я бы на его месте сперва заглянул в компьютер.
— Не думаю, что будет трудно накопать что-нибудь на Мейта.
— Согласен. Но отыскать в горах пустой породы что-нибудь стоящее — это уже другое дело. Если зайду в тупик, надо будет попробовать научно-техническую библиотеку, возможно, заглянуть в медико-биологический институт.
— Я буду работать здесь весь день, — сказала Робин. — Если не будешь мне мешать, постараюсь освободиться пораньше. Как насчет того, чтобы поужинать вместе?
— С удовольствием.
— Малыш, я имела в виду, возвращайся домой поскорее. Я хочу услышать, как ты говоришь, что любишь меня.
* * *
Отличный парень.
Очень часто, особенно если днем пациентов у меня больше обычного, вечером я в основном молчу. Несмотря на опыт, словам никак не удается найти дорогу от головы до рта. Бывает, у меня возникает желание сказать Робин что-нибудь приятное, но я никогда его не осуществляю.
Когда мы с ней бываем интимно близки... в общем, что касается меня, физическое удовлетворение раскрепощает меня эмоционально.
Широко распространено убеждение, что мужчины используют любовь, чтобы получить секс, а женщины — наоборот. Подобно большинству так называемых житейских мудростей, этот закон не является абсолютным; я знал женщин, превративших неразборчивые половые связи в своего рода высокое искусство, и мужчин, настолько привязанных к одной женщине, что сама мысль о сексе с кем-то посторонним внушает им отвращение, приводящее к временной импотенции.
Я так и не смог установить, какое место между этими двумя крайностями занимает Ричард Досс. К тому моменту, как я с ним познакомился, он уже больше трех лет не был интимно близок со своей женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128