Но надо довести дело до конца, так? Ладно, каково твое мнение о Мейте? Кто он, благодетель или серийный убийца?
— Скорее всего, и то и другое, — сказал я. — Надменный, взирающий свысока на человечество — так что трудно поверить в искренность его альтруизма. Ничто не указывает на сострадательную душу. Как раз наоборот: вместо того чтобы лечить больных, он полжизни возился с бумагами. Так что врачом Мейт стал только тогда, когда начал помогать людям умирать. Готов поспорить, что основной движущей силой была жажда всеобщего внимания. С другой стороны, понятно, почему его защищают родные жертв, с которыми ты говорил. Он избавлял людей от страданий. Большинство из тех, кто нажал курок его машины смерти, терзались жесточайшими муками.
— Значит, ты оправдываешь поступки Мейта, даже если им двигали далеко не чистые мотивы?
— Я еще не решил, как к нему относиться, — сказал я.
— Ага. Майло принялся теребить бирюзовую заколку.
Я еще много чего мог сказать. Мне надоело носить все в себе. Но от саморазоблачения меня избавил шум двигателя. На этот раз машина ехала с востока, и Майло обернулся.
Темно-синий седан БМВ 300-й модели, возраст несколько лет. Внутри двое. Машина остановилась, опустилось стекло в водительской двери, и на нас посмотрел мужчина с пышными усами. Рядом с ним сидела молодая женщина, смотревшая прямо перед собой.
— А вот и наша парочка, — сказал Майло. — Наконец-то встретился хоть кто-то уважающий закон.
Глава 3
Майло махнул рукой, и усатый, вывернув руль, поставил свой БМВ рядом с «Севилем».
— Здесь можно, детектив?
— Где вам удобнее, — ответил Майло.
Мужчина неуютно улыбнулся.
— Боялся что-нибудь испортить.
— Ничего страшного, мистер Ульрих. Спасибо за то, что приехали.
Пол Ульрих заглушил двигатель. Они с женщиной вышли из машины. Он был среднего роста, крепкого телосложения. Возраст лет под сорок, ухоженный морской загар и толстый обгорелый нос. Коротко остриженные мягкие рыжеватые волосы казались просто пушком, через который просвечивал череп. По-видимому, всю энергию ращения волос Ульрих сосредоточил на своих шикарных усах, шириной во все лицо, разделенных на два рыжевато-красных крыла, напомаженных и лихо закрученных вверх, как у старинных гренадеров. Единственная вспышка оригинальности, резко контрастирующая с заурядным гардеробом, выбранным, судя по всему, с тем расчетом, чтобы не привлекать внимания в Центральном парке: угольно-черный костюм, строгая белая рубашка, синий галстук с серебряным люрексом, черные ботинки.
Ульрих взял женщину под руку, и они направились к нам. Она была гораздо моложе его, лет двадцати пяти — двадцати восьми, одного с ним роста, худенькая и узкоплечая. Ее неуверенная скованная походка выдавала, что мисс Стрэттон не дружит со спортом. Об этом же говорил цвет ее кожи: нездоровая бледность человека, проводящего все время в помещении. Молочная белизна казалась даже голубоватой, и на этом фоне Майло выглядел просто пышущим здоровьем. Темные, почти черные волосы, чуть вьющиеся, были острижены под мальчика. Ее глаза скрывали большие солнцезащитные очки. Поверх длинного коричневого платья был надет пиджак из голубого шелка. На ногах были босоножки без каблуков.
— Доброе утро, мисс Стрэттон, — сказал Майло.
Женщина неохотно протянула ему руку. Вблизи я рассмотрел, что щеки ее чуть тронуты румянами, а на потрескавшихся губах блестит бесцветная помада. Мисс Стрэттон повернулась ко мне.
— Это доктор Делавэр. Наш консультант-психолог.
— Да-да, — без всякого выражения произнесла она.
— Доктор, это наши свидетели: мисс Таня Стрэттон и мистер Пол Ульрих. Еще раз благодарю вас за то, что согласились приехать. Премного благодарен.
— Да что вы, какой вопрос, — сказал Ульрих, мельком взглянув на свою подругу. — Вот только не знаю, что мы сможем добавить к уже сказанному.
Глаза и половина лица Тани Стрэттон были скрыты очками. Ульрих начал было улыбаться, но остановился на полдороге. Усы распрямились.
Он пытается изобразить спокойствие после того, что им пришлось пережить. Ей все равно. Типичное различие между мужчиной и женщиной. Я попытался представить себе, что они испытали, заглянув в фургон.
Женщина поправила очки.
— Не могли бы мы быстрее покончить с этим?
— Разумеется, мэм, — заверил ее Майло. — Во время нашей предыдущей встречи вы не вспомнили ни о чем необычном, но иногда по прошествии некоторого времени люди...
— К сожалению, в нашем случае это не так, — оборвала его Таня Стрэттон. Она говорила тихо, в нос, по-калифорнийски растягивая слова.
— Вчера вечером мы заново все перебрали, так как готовились увидеться с вами. Увы, ничего.
Пожав плечами, она посмотрела вправо. На то самое место. Ульрих обнял ее за плечо. Таня не сопротивлялась, но и не стремилась в его объятия.
— Пока что наши фамилии не упоминались в прессе, — сказал Ульрих. — Надеюсь, это так и останется, не правда ли, детектив?
— Скорее всего, — подтвердил Майло.
— Но полной уверенности нет?
— Я не могу вам этого обещать, сэр. Сказать по-честному, в таком деле трудно загадывать что-либо наперед. Если мы поймаем того, кто это сделал, возможно, понадобятся ваши показания. Лично я не собираюсь вас впутывать. Для нашего департамента чем меньше мы обнародуем, тем лучше.
Ульрих прикоснулся к узкой полоске кожи между половинками усов.
— Это еще почему?
— Контроль за информацией, сэр.
— Понимаю... ну да, разумно.
Он снова посмотрел на Таню Стрэттон. Та, облизнув губы, сказала:
— По крайней мере, вы честно признались, что не сможете обеспечить нашу безопасность. Вам удалось узнать что-либо о том, кто это сделал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128