— О чем задумался, шкипер? — окликнул его Усун.
— Хотел бы я знать, куда денутся мертвые враги? — отозвался тот.
Усун с недоумением взглянул на него.
— Да туда же, куда и все — вывезут на погребальной барже в море и утопят.
— Да, это понятно… А потом что? Не постучатся ли они в наши двери, прося перевезти их души — и куда?
Усун, только что звеневший яростным клинком, вздрогнул.
— Боги! Надеюсь, нет. Едва ли их примут на Сене. Как ты думаешь, нельзя ли упокоить их души заклинаниями?
— Это дело не для нас с тобой, приятель. Лучше попросим жен. Женщины, дающие жизнь, стоят ближе к смерти.

IV
Дахилис ничего не изменила в доме, который достался ей от матери. Нежные пасторальные фрески были для нее сперва напоминанием о любви и покое, позднее — убежищем, в последнее время — радостью. Юная королева только наполняла цветами вазы да заменила в спальне изваянную из слоновой кости статуэтку Белисамы грубым деревянным изображением. Когда она была маленькой, любящий слуга вырезал для девочки богиню из деревяшки.
В полумраке, наполненном запахом роз, королева стояла на коленях, воздев руки, и молила:
— Святейшая, сохрани его. Если ему суждено сражаться, веди его, Дикая Охотница. Спаси его, Защитница. А если он будет ранен — Ты знаешь, он не станет беречь себя — исцели его, Исцелительница. Ради твоего народа. Кто мудрее и добрее его? О, пусть он живет много, много лет! Когда наступит время жертвы — возьми вместо него меня, пожалуйста!
Она понизила голос до шепота:
— Только подожди, пока… ну, Ты знаешь…
Последние несколько дней, когда Грациллоний был так занят, что не заходил повидаться с ней, Дахилис тошнило по утрам. И уже больше месяца не приходили месячные.
Она не могла дождаться, пока скажет ему…

V
Королевский резерв стоял у Дома Воинов, за Верхними воротами. Оседланных лошадей держали в поводу. Когда Будик передал послание Эпилла, выступили немедленно.
Проскакав к мысу Ванис, они увидели спускающуюся навстречу толпу варваров. Кучка уцелевших легионеров — около двух дюжин — преследовала их, но атаковать римляне больше не пытались. Вот если бы под командой Эпилла… но его не было в живых. Грациллоний сразу понял это. В самом деле, легионерам не совладать с сильным отрядом пиратов. К тому же их предводитель проявил необычное для варваров искусство. Ясно было, что скотты, несмотря на потери, прорвали цепь легионеров прежде, чем те успели перестроиться, убили несколько человек и сдерживали остальных арьергардными боями.
Они не ушли на восток, спасаясь от преследования, а явно собирались прорваться к своим соратникам, попавшим в ловушку у Пристани Скоттов. Ударив исанцам в спину, варвары смело могли рассчитывать захватить бухту и вывести всех уцелевших пиратов.
— Клянусь Быком, — проговорил Грациллоний, — этому не бывать. Дух Эпилла, услышь меня!
Он перебросил поводья через морду коня — знак обученному животному держаться поблизости — и спрыгнул на землю. Его воины, в своих непривычно ярких доспехах, повторили его движение, построились и быстро двинулись наперерез скоттам.
Вождь варваров был виден с первого взгляда — высокий человек с золотыми волосами, подобный языческому демону битвы. С него и начну — решил Грациллоний. Потеряв вождя, они растеряются и станут легкой добычей.
Теперь скотты уступали им в числе — к тому же варвары были измучены, многие ранены. Увидев моряков, легионеры оживились, начали нагонять врага. Предводитель варваров взмахнул рукой, что-то выкрикнул. Скотты развернулись, выстроив примитивное подобие стены щитов, и запели песню смерти. Они собирались дорого продать свои жизни.
Отряды столкнулись. Хотя исанцы и легионеры старались держать строй, скоро все смешались в кипящем котле сражения. Грациллоний не терял из виду вождя, но никак не мог подобраться к нему. Высокая фигура металась среди дерущихся, и там, где она появлялась, римляне падали.
Ха-а! Ха-а! Грохот и лязг, топот и рев. Грациллоний пробивался вперед.
Налетел последний яростный порыв бури и принес с собой ворона.
Грациллоний так и не поверил до конца жизни тому, что увидел потом. Ужасная великанша, хромая, уродливая, с бельмом на левом глазу, с серпом в руках, косила людей как пшеницу. Померещилось, конечно. Но что было, то было. Скотты, громоздя на своем пути груды трупов, пробились обратно на тропу и ушли к морю. Грациллоний получил удар по голове. Шлем спас ему жизнь, но крепкий воин был оглушен. Оттого-то, должно быть, и возникло перед глазами бредовое видение. Другие видели то же, что и он, однако в пылу сражения и не такое случается.
Они оказали первую помощь своим раненым, перерезали горло искалеченным врагам и стояли теперь над обрывом, глядя вниз. Галера на веслах огибала мыс. Следом шли челны.
«Это не бегство, — понял Грациллоний. — Они все еще пытаются выручить своих, гибнущих на мысу Рах. Посмотрим…»
Его почти не радовала победа. Какие воины! Если бы Рим, в пору своего расцвета, принес цивилизацию в Гибернию, какими солдатами стали бы ее сыны!

VI
Корабль раскачивался, нырял, содрогаясь, взлетал на волну. Брызги долетали до середины мачты. И все же у берега грести можно было. Полоса рифов принимала на себя ярость волн, гасила волнение. Там, на рифах, смерть ждала любой корабль. Но у Ниалла была и другая причина жаться к берегу.
— Самый короткий путь, — объяснил он Бреккану. — Чем скорее мы придем на помощь, тем больше наших людей останется в живых.
Мальчик кутался в плащ. Они стояли на передней палубе, вцепившись в перила. Необходимости вычерпывать воду пока не было — милость судьбы, если учесть, что измученным людям то и дело приходилось сменяться на веслах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135