Женщины зашептались, но казались не слишком удивленными. Бодилис и Квинипилис, сидевшие рядом, обняли подругу.
Грациллония обуревали добрые чувства. Что прошло, то прошло. Колконора заманили в ловушку? Боров не заслужил ничего лучшего! Нечего думать об этом и тем более портить жизнь себе и другим.
— Слушайте далее, о ее Сестры! — продолжал Грациллоний. — Воистину, мне случалось пренебрегать своими обязанностями, но когда приблизится ее срок и она станет запретной для меня — о, тогда мы сойдемся с вами поближе.
Виндилис вздрогнула, как от удара. Фенналис фыркнула, Квинипилис нахмурилась и чуть заметно покачала головой. Бодилис прикусила губу. Ланарвилис и Форсквилис побледнели, как мраморные статуи. Малдунилис и Иннилис, кажется, приняли его заявление как должное, и только Дахилис сияла — бедняжку до сих пор мучила совесть, что король из-за нее обделяет других Сестер. Грациллонию пришло в голову, что он сказал что-то не то — и сказанного не вернешь.

III
Закат раскрасил небо над океаном в багрец и золото. Вода под утесом светилась, мерцала. Приглушенно гудел прибой. Ветерок ерошил траву на мысу Ванис. Он прилетел с севера, принес с собой прохладу, морскую соль и, может быть, запах полей Британии…
Шестеро легионеров подняли гроб и опустили его в могилу. Отдали салют, развернулись и строем ушли к городу.
Это были христиане — они уже отдали последний долг командиру. Четверо остались у могилы: митраисты Грациллоний, Маклавий и Верика, а с ними Кинан, предложивший свою помощь.
В похоронном обряде могли участвовать и непосвященные — ведь матерям, женам, дочерям и мальчикам-сыновьям, как и друзьям-иноверцам, тоже хотелось попрощаться с умершим.
Не полагалось и обряда перед похоронами. На войне нет времени для долгих церемоний — каждый творит молитву в душе. Четверо просто пришли проводить уходящего в вечность.
Первые комья земли ударились о крышку гроба с грохотом подкованных подошв. Потом звук стал глуше, и вскоре над могилой поднялся невысокий курган. Вскоре на холмике взойдут полевые цветы. Надгробие появится позже. Грациллоний еще не придумал эпитафии. Конечно, имя, чин и место службы… и, может быть, обычное «STTL» — «Sit tibi tеrrа levis» — «Да будет тебе земля легка».
Пока же он произносил священные слова. Степень Персиянина давала ему на это право, хотя лучше бы слово прощания сказал Отец.
— …И наш товарищ ушел от нас…
Душа его, конечно, попадет в рай. Долог ли путь туда, не дано знать смертному. Эпилл мечтал пировать с Митрой. Какой стол накроет для него бог! Но на пути к звездам — семь врат очищения, и каждые сторожит ангел. Дух должен оставить Луне свою жизненность, Меркурию — алчность, Венере — плотские желания, Марсу — воинственность, Юпитеру — гордыню, Сатурну — свое Я. Только тогда достигнет он восьмого неба и воссоединится с Ахура-Маздой. При мысли о долгом странствии, ожидающем Эпилла, Грациллонию стало одиноко.
Прощай, в добрый путь!
Небо погасло. В царственной синеве на востоке задрожали первые звезды.
— Пора возвращаться, — сказал Грациллоний.
Кинан потянул его за рукав.
— Несколько слов наедине, командир.
Грациллоний с удивлением взглянул в серьезное лицо молодого солдата, кивнул. Они отошли за скалу к тропе, по которой накануне прорывался враг. Все вокруг дышало покоем.
— Чего ты хотел, Кинан? — спросил Грациллоний.
Парень отвел взгляд, крепко сцепил руки.
— Нельзя ли… — выдавил он, — мне… участвовать в ваших ритуалах?
— Но ведь ты христианин?
— Это не для меня, — поспешно заверил Кинан. — Центурион видит сам. Ведь я здесь, с вами. Я приносил жертвы богам моего племени — они кажутся мне более… живыми, но… я всегда думал… а вчера… — он сбился и замолчал.
— Что же? — повторил Грациллоний.
— Ты сам видел! — воскликнул Кинан. — Та призрачная великанша!
По спине у Грациллония пробежали мурашки.
— Как? У тебя было то же видение?
— Не только у меня. Я спрашивал и других.
— Что ж, — осторожно начал Грациллоний. — Вероятно, магия скоттов вызвала это создание — правда, и оно не спасло их от гибели.
Кинан стиснул кулаки и вскинул голову, глядя прямо в глаза командиру.
— Дело не в том! Я не боюсь созданий срединного мира. Но… Это был древний, звериный ужас, и он еще живет во мне — в каждом из нас. Чтобы противостоять ему, нужен бог, не подвластный безумию. Ты расскажешь мне о своем?
Грациллоний забыл дисциплину и обнял солдата. Но тут же взял себя в руки.
— Если ты готов учиться, мы с радостью примем тебя. Конечно, ты получишь пока низшую ступень посвящения — Ворона. Со временем я могу посвятить тебя в Тайники. Но не дальше. Для приобщения к истинным таинствам нужен Отец.
— Я обязательно найду его когда-нибудь! — горячо ответил Кинан.
Душу Грациллония словно осветил солнечный луч, прорвавшийся сквозь тучи. В самом деле, почему бы и нет?
Одинокие и преследуемые, почитатели Митры рассеяны по всей Империи. В городах и казармах Арморики, не говоря уж о Британии и Галлии, наверняка есть тайные Братства. В Исе их не стали бы преследовать. Селиться здесь им едва ли позволят — но приезжать, чтобы участвовать в молениях, встречаться с Братьями… И ведь это в основном военные — их единство в вере поможет укрепить и связать оборонительные силы соседних земель.
Пока нет Отца — нет и Митреума. Но кто запретит Грациллонию мечтать и надеяться?

IV
Черед Бдений нарушился, и Бодилис вызвалась первой начать новый круг. Кто именно несет вахту — неважно, главное, чтобы всегда, кроме особых случаев, на Сене присутствовала одна из галликен, готовая служить Владычице Моря и душам, призванным ею к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135