Ханнон Балтизи вскочил с места.
— Последнее — в первую очередь, о король, — проворчал он. — Мы дорого заплатили за покой Рима. Позаботишься ли ты, чтобы нам вернули долг?
С этой стороны Грациллоний ожидал атаки. Капитан Лера — фанатик. Говорят, в бытность капитаном корабля, он не раз испытал ярость Лера. Видел он своими глазами и распространяющееся по Империи христианство — и не находил в новой вере ничего доброго.
— Кажется, мы уже обсуждали этот вопрос, — спокойно ответил Грациллоний. — Ис не может позволить варварам губить цивилизацию, которая питает и наш город. Мы сумели предотвратить большое бедствие — удивительно малой ценой.
— И все же цена уплачена! И мне не верится, что в том была необходимость. К чему нам враги в племени, с которым мы вели выгодную торговлю?
— И будем торговать впредь! Эти племена уважают только силу, и отныне у них прибавится почтения к Ису, — Грациллоний вздохнул. — Если речь о политике, следовало бы собрать всех суффетов.
— Нет, — пророкотал Сорен. — Политика подождет. Честно говоря, повелитель, я думаю, здесь ты прав. Речь о другом. Ты не забыл, в чем первейший долг короля Иса?
Грациллоний кивнул.
— Король — высший жрец и в каком-то смысле воплощение Тараниса. Верно. Но вам известно, что этот король — еще и префект Рима.
— Он вам не Колконор! — выкрикнула Дахилис. Все взгляды обратились на нее. Женщина покраснела, но расправила плечи и смотрела вызывающе.
Грациллоний улыбнулся.
— Спасибо, милая, — и продолжал: — Позвольте напомнить почтенному собранию: я с самого начала не скрывал, что намерен переменить многое в соответствии с велением времени. И вы дали на то согласие. Жизнь показала, что вы не ошиблись, доверившись мне.
— Это дело прошлое, — заявил Сорен. — А сейчас пришло время тебе исполнить священный долг.
— Я с радостью исполню все, что позволит Митра. В густой бороде Сорена блеснул оскал.
— Почему же ты отказываешься возглавить ритуал благодарственной жертвы?
— Я уже объяснил жрецу, который был у меня вчера вечером, — накануне к Грациллонию явился один из суффетов, который, не оставляя своих светских обязанностей, в то же время был посвящен в некоторые таинства и допущен к ритуалам Тараниса. Оратор, по традиции, устранялся от жреческой службы. — Следовало известить меня заранее, — упрекнул Грациллоний. — Тогда я не назначил бы на этот час другого дела. Но теперь мой святой долг исполнить его, а вашу церемонию тоже нельзя отложить. Но ведь мое участие в жертвоприношении не обязательно. Жрец займет мое место. Что до меня, уверен, бог не захочет, чтобы ему служил человек, который забыл свой долг мужчины.
— Что же это за долг такой?
Вот теперь — держись, подумал Грациллоний, собравшись, как солдат перед битвой. Спокойно ответил:
— Вы, может быть, заметили, что среди нас нет Квинта Юния Эпилла, моего наместника. Он пал, защищая Ис. Как и я, он почитал Митру. Сегодня он получит погребение, достойное его заслуг.
Сорен прищурился.
— Некрополь давно закрыт.
— Я и не собирался оставить его в некрополе или выбросить на корм угрям. Не таков обычай Митры. Он будет покоиться на мысу Ванис, откуда видна его родная Британия, и вечно хранить эту землю.
Галликены ахнули в один голос. Только Дахилис знала заранее, да Бодилис промолчала, но и она явно встревожилась.
— Нет! — пронзительно выкрикнула Виндилис. — Запрещено!
— Ничего подобного, — огрызнулся Грациллоний. — Там общинное пастбище. Одно надгробие никому не помешает. Достойный памятник защитнику Иса.
Ханнон медленно процедил:
— По-видимому, короля, моего повелителя, ввели в заблуждение. Некрополь закрыт не только потому, что занимал земли, потребные для живых. Воды оттуда стекают в море. Почему, ты думаешь, мы вывозим содержимое выгребных ям, вместо того чтобы вывести клоаки в залив? Чтобы не прогневить Лера осквернением Его вод. Моряки вдали от берега молят его о прощении прежде, чем облегчиться. Океан принимает чистый пепел павшего короля, но Его рыбы не станут есть гнилую плоть!
— Одна могила высоко над морем не…
— Прецедент! — перебила Ланарвилис.
Квинипилис подняла свой посох и предложила:
— Нельзя ли похоронить твоего друга подальше от моря? Уверена, любой землевладелец разрешит положить его в своей земле и будет почитать себя счастливым. И его потомки станут чтить могилу героя.
Вот он, камень преткновения! Предложение королевы вполне разумно. Грациллоний избрал место для могилы, поддавшись порыву — ему хотелось как-то вознаградить доброго старого вояку за ферму, которой ему никогда не видать. Только когда он объяснил Дахилис, почему жрец удалился в таком возмущении, жена напомнила ему о запрете, о котором Грациллоний просто забыл. Но теперь поздно отступать. Брошен вызов его власти и достоинству римского префекта.
— Я дал обет перед лицом моего бога, — заявил Грациллоний, — и не нарушу его. Эпилл будет покоиться в земле, освященной его кровью. И это не создаст прецедента. Я объявлю, что одним его памятником будет почтен каждый, кто отдал жизнь за Ис.
Он скрестил руки на груди — под Ключом.
— Такова моя воля. Обдумайте это, почтенные, — голос короля звучал очень спокойно, он не сделал ни малейшего движения в сторону железной шеренги легионеров.
Говорить больше было не о чем. Ханнону, так же как Грациллонию, хотелось избежать открытой конфронтации. Собравшиеся один за другим неохотно кивали в знак согласия.
Успех опьянил Грациллония. Ему хотелось порадовать и других, вернуть их дружбу. Он поднял руку.
— Позвольте поделиться с вами радостной вестью: королева Дахилис понесла дитя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135