Чтобы приберечь металл — вдруг еще понадобится, а заодно чтобы не оставлять следов, она отцепила железную пряжку от нефритового тилгала и закопала разрозненные полоски в глине.
С тех пор как путницы добрались до Циннарина, прошло три дня — три тихих, дремотных дня, напоенных солнечным светом, исполненных покоя и неги. Днем подруги отсыпались на мягкой зеленой траве, а по ночам шли, на ходу поедая фрукты и ягоды. Опасность словно бы отступила в далекие дали, так что у Тахгил оставалась уйма времени думать о Торне — о, как она желала снова оказаться с ним! Порой ей казалось, будто он вот-вот выйдет из-за деревьев, вынырнет из тени легкой грациозной походкой.
Вивиана все так же томилась в плену колдовского заклятия — одна Кейтри беззаботно наслаждалась изобилием лесного края.
Не сходя с места, девочка вытянула руку — на ладонь ей тут же лег персик, весь нежный и пушистый, как будто разрисованный тоненькими полосками разноцветного воска. Через миг сладкий медовый сок наполнил рот Кейтри. Она сидела в укрытии зеленой листвы, а пробивающиеся сквозь кроны лучи предвечернего солнца покрывали ее кожу и волосы пятнышками лимонно-золотистого цвета. Внезапно девочка заметила, что в лесу что-то движется. Не на земле — а в кронах деревьев, на высоте около сорока футов, точно солнечная радуга сгустилась в живых существа.
Множество хрупких тоненьких созданий сновали меж листьев и ветвей. Двигались они быстро и порывисто, так что на первый взгляд их легко было принять за бабочек или птиц. Но даже поняв, что это не так, Кейтри наблюдала за ними без малейшей опаски: во-первых, они не спускались с деревьев, а во-вторых, выглядели совсем слабыми, неагрессивными и милыми.
И в самом деле, эти древесные создания поражали сверхъестественной красотой. Ростом и сложением они напоминали людей, но не походили ни на мужчин, ни на женщин — их отличала мягкая бесполость совсем молодых юношей или девушек. Хотя лица их были того же цвета, что у людей, на плечах оттенок кожи менялся на яблочный бледно-зеленый, темнея книзу и переходя в ослепительно нефритовые одеяния, что струились длинными перламутровыми шлейфами, спадая за голые ножки странных существ.
Создания эти проворно и быстро скользили по деревьям — вперед-назад, вверх-вниз. Солнечный свет поблескивал и отражался от них, как от чешуи стайки маленьких рыбок в море. Прозрачные шлейфы развевались вокруг плавными складками, волнами бледно-розового, шафранного, серебристого и изумрудно-зеленого оттенков. Однако на самом деле то были не одеяния в обычном смысле этого слова, а струящиеся с плеч вуали света или еще какой-то разновидности энергии. Кейтри любовалась их красотой, пока диковинные существа не исчезли в листве.
Странствуя по Циннарину, путницы время от времени щельком замечали этих и других древесных духов, что мелькали среди стволов и ветвей далеко наверху. Временами они взлетали даже над кронами деревьев, но никогда не спускались на землю, вечно поглощенные своими тайными, неведомыми смертным, заботами и делами.
— Это воздушные сильфы, — сказала Тахгил. — Меанви рассказывала мне о таких, они — койлдуины, древесные духи, живущие на солнце. Они красивы, но мысли их закрыты для нас. Кое-кто говорит, они и вовсе неразумны, Как растения, среди которых живут.
Вивиану привычки койлдуинов ничуть не интересовали. — Фрейлина все так же истово жаждала гоблинских фруктов. Беспокойство ее не утихало, ничто не могло удовлетворить девушку, хотя подруги отдавали ей все самое лучшее.
Ах, если бы я знала, как исцелить этот недуг! — с отчаянием думала Тахгил. — Теперь две из нас поражены Тоской По Несбыточному.
Она коснулась кольца на пальце, гадая, долго ли еще его сила сумеет спасать ее от мучительной смерти. Однако Тахгил переносила страдания более мужественно и стойко, чем фрейлина. Порой, не в силах сносить разочарования, Вивиана бросалась на деревья и пинала их ногами, а не тo ломала хрупкие ветви и со всей силы молотила по стволам.
Под вечер третьего дня путницы отдыхали на пружинистом дерне склона под персиковыми и грушевыми деревьями. Уподножия холма сквозь листья сверкали отражения солнца наглади воды. Там, в ложбинке, темным зеленым оком мерцало озерце. После столкновения с плотоядным фуатом подруги опасались стоячих водоемов, но в этом мирном лесном краю тревога их постепенно ослабла. До сих пор они не встречали здесь никаких духов, кроме безвредных древесных сильфов, которые не обращали на смертных вообще никакого внимания. Расслабившись, поддавшись рожденной сытостью приятной истоме, убаюканные теплом и витающими вокруг ароматами, девушки заспались дольше обычного. Каждая смутно надеялась, что посторожит кто-нибудь еще. Допытываться, кто именно, казалось делом утомительным, да и небезопасным — а ну как ответственность возложат именно на тебя? Куда как легче было пустить все на самотек.
Да и какая опасность могла таиться здесь, в этих невинных садах, огражденных высокой стеной из песчаника и колючей живой изгородью? Правда, лебединая дева предупреждала о ганконере, неявном духе, чьи сладкие слова таят отраву: «Прекрасно пение, очарователен облик — дрянная душа. Кто поверит пению — пусть готовит себе гроб».
Однако никаких коварных духов тут не было и в помине. Скорее всего ганконер давно уже перебрался на восток, в Намарру.
Так что путницы безмятежно дремали. Дремали и не замечали колыхания веток, не тревожимых ни малейшим ветерком, и легкой ряби на глади зеленого пруда.
На Циннарин опустился прекрасный вечер. Дивная красота природы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169