За ними взору ее открывались внутренние покои крепости, огромные залы и крохотные круглые комнатенки, длинные галереи и лестницы. Порой она замечала меж тонких колонн и темной мебели движущиеся фигурки обитателей замка. Так неслась она, раз за разом облетая вокруг башен и крыш, а крылья у нее ныли и гудели от усталости. Стоящие у зубцов укреплений маленькие духи-лучники сперва загудели, но потом, верно, решили, что из-за какого-то лебедя тревоги поднимать не стоит. Распластав крылья, Тахгил прильнула к широкому окну под стрельчатой аркой, пытаясь разглядеть, что там, внутри.
И вдруг сердце ее сжал ледяной ужас. За острыми шипами готического шпиля она разглядела в небесах три крылатые тени, что стремительно неслись к крепости. Вороны Войны. Объятая паникой, дева-лебедь метнулась за угол, к окну в форме розы, из каменной середины которого расходились застекленные лепестки. Крылья лебедя гулко ударили в толстые стекла. В комнате кто-то находился — он поднял было голову, но скоро отошел прочь. Лебедь сползла, скатилась по стене башни, упала на покатую крышу и сложила крылья. Все тело требовало отдыха. И едва она решила дать себе передышку, перья словно бы отъединились от ее нервной системы, выскользнули из плоти девушки, вновь превращаясь в плащ, что висел на дрожащих плечах самозванки. Края его легонько извивались в порывах сквозняка, точно вновь просились в полет.
Рядом стояли две колонны, изваянные в виде людей, что подпирали плечами высокую стену. Прижавшись к холодному камню между ними, девушка замерла, точно третья статуя, и не двигалась, пока погребальные, веющие могильным холодом крылья Воронов не пронеслись мимо. Даже лучники на стенах съежились, когда эти черные птицы пролетали у них над головой. Но вот зловещие вестники с протяжными жуткими криками скрылись вдали.
Одно лишь острое черное перо, кружась в воздухе, спускалось к стенам крепости.
Тахгил, съежившаяся в тени колонн, не знала, на что решаться.
Мимо лоскутами черного шелка сновали острокрылые летучие мыши. Чуть дальше черепица спускалась к отверстию отделанного свинцом желоба. Край крыши был обнесен ограждением, в котором зияли узкие бойницы. Через каждые три зубца вздымались каменные шпили, острые иглы, оплетенные побегами терновника. На них безмолвно висели горгульи в виде крылатых жаб.
Тахгил внезапно поняла, что по крышам к ней бесшумно приближается какой-то зловещий и угрожающий сгусток мрака. Девушка торопливо перелезла через гребень. Выстланный черепицей скат тянулся дальше, пока не упирался в высокую отвесную стену, фронтон очередного строения. Пригибаясь, стараясь не подниматься высоко над крышей, Тахгил метнулась туда. Ну вот и все, дальше лезть нельзя. Прижимаясь к холодному камню, девушка двинулась вдоль стены, пока не наткнулась на вделанную во фронтон лестницу. Однако и она привела беглянку всего лишь на глухой балкончик, перилами которому служил ряд невысоких арок, оплетенных окаменевшими побегами плюща.
Узкий каменный карниз отходил от балкона куда-то во мрак, тянулся под узкой бойницей окна. Тахгил подняла голову, пытаясь разглядеть, что там дальше, и невольно попятилась. Ее вновь охватило чувство, что сзади, по крышам, подбирается кто-то ужасный. Страх едва не парализовал бедняжку, но, собрав все силы, она сумела подтянуться и, путаясь в складках развевающегося плаща, перекинуть ноги через подоконник. На счастье, нижняя створка окна оказалась открыта. Девушка неловко соскочила на мраморные плиты пола и замерла. То зловещее нечто, присутствие которого почуяла она на крыше, как раз скользило мимо окна. Раскрытая створка чуть дрогнула, задребезжала.
И тишина.
Вокруг девушки сомкнулись черные стены Аннат Готалламора.
8
АННАТ ГОТАЛЛАМОР
Часть I: Твердыня, прекрасная и ужасная
Куда уплыли цапли?
Далекий мрачный брег
Под небесами звездными услышал мрачный хор.
Сама Война направила зловещей силы бег
К ужасной Черной крепости:
Аннат Готалламор.
Куплет из новой популярной уличной песенки Каэрмелора

Звезды сияли сквозь прихотливый узор темных стекол, точно бесчисленные фиалки на лугу. Филигранный светильник, подвешенный на золотой цепи, ронял бледное, морозно-лунное сияние. Уж явно в нем горело пламя колдовства, а не обычный земной огонь. Девушка стояла на лестничной площадке, меж пролетами ступеней, уводивших вверх и вниз. Балюстраду украшал повторяющийся узором из острых стрел и трилистников. По внутренней стене лестничного проема, грациозно извиваясь, тянулись вверх тонкие колонны в форме лилий. Тахгил медленно начала подниматься.
Шаги ее отдавались на ступенях чуть слышным перезвоном. Полы плаща шелестели. В самом воздухе витал привкус волшебства. Девушка поднималась все выше. Возбуждение и прилив сил, дарованных лебединым плащом, уже иссякал. Тахгил казалось, она вжизни так не уставала. Еле волоча ноги, она все поднималась, и мысли ее сейчас не мог бы прочесть никто, даже она сама.
Три пролета одолела она. На третью площадку выходила распахнутая дверь. Тахгил остановилась на пороге, вглядываясь в помещение, куда вела эта дверь.
Комната оказалась небольшой. Круглая комната — та самая, с окном в виде розы. На просторных, отделанных дубовыми панелями стенах там и здесь зияли вставки из цветного стекла. Звездный свет струился в них потоками аметистового сияния. Золотой пьедестал в десять футов вышиной выгибался, образуя зубчатую арку, что поддерживала девять золотых лампад. Их серебристый свет озарял высокий потолок, покрытый богатой резьбой и причудливыми подвесками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169