сказал Игорь.
Девушка даже не обернулась.
– Меня здесь неплохо принимают, – пошутил он. – Это борщ?
Девушка и ухом не повела. Оставив поднос на столе – придет, стало быть, за посудой скоро, – она направилась к дверям.
– Где здесь туалет? – послал Игорь вдогонку ее спине вопрос. Спина даже не дрогнула, не повернулась. Дверь перед девушкой открылась, и она выскользнула в ее темную щель.
«Туалет, – подумал Игорь, – это, помимо его прямого назначения, еще и способ хоть как-то разведать местность. И надо будет еще попробовать сторговать душ…»
Он подошел к двери и постучал.
– Что нужно? – раздался молодой мужской голос.
– Туалет.
Дверь опять громыхнула, и плечистый парень в такой же десантной форме возник в проеме. «Ого, тут, кажется, частная дачная армия разместилась», – мелькнуло в голове. Парень, однако, никуда не повел Игоря, а, наоборот, вошел к нему в комнату и в одной из стен открыл неприметную в полумраке подвала, такую же белую, как стена, дверь. Игорь оказался в «совместном санузле»: унитаз, раковина, душ. Имелись также туалетная бумага, мыло, паста, зубная щетка и полотенце. Все, что надо цивилизованному человеку для минимального комфорта.
Бугай вышел и запер дверь. «Какая предусмотрительность, – думал Игорь, – комфортабельная тюрьма, специально оборудованная в подвале дачи… Интересно, кто же ее построил?»
Девушка снова возникла в дверях. Глянув на Игоря искоса, она направилась к столу.
– Как вас зовут? – поинтересовался он.
Ни малейшей реакции. Уж не глухонемая ли?
Она стояла спиной к Игорю, составляя тарелки на поднос. Игорь решил проверить свою догадку и посмотреть ей в лицо, когда он с ней заговорит. Но не успел он встать и сделать один шаг в направлении круглой попы, как девушка молниеносно развернулась – и Игорь оказался на полу с вывернутой за спину рукой раньше, чем успел что-либо понять.
Вишневые глаза смотрели на него строго и внимательно.
– Я, собственно, хотел проверить, уж не глухонемая ли вы… – Он попытался улыбнуться, но только поморщился от боли.
– Ну и как, проверил? – разомкнулись пухлые губы.
Голос ее был грудным, красивым, с провинциальным говорком.
– Проверил, – прокряхтел он.
Девушка отпустила его руку. Игорь встал.
– Так как вас зовут?
– С тобой не велено разговаривать.
– А вы… ты и не разговаривай. Скажи только, как тебя зовут, и все.
– Не велено.
Она вышла. За дверью, закрывшейся ей вслед, раздались голоса. Игорь прижался ухом.
– Чего случилось, Кать?
Ага, Катя, значит.
– Да ничего, – ответила Катя, и ее шаги удалились.
Игорь растянулся на рыжем одеяле. Потолок был низким, нависал прямо над лицом.
Игорь закрыл глаза. Хорошо уже то, что он жив.

* * *

Визу для Джонатана пообещали к концу недели. Выйдя из консульства на широкий бульвар Ланн, я закурила. Джонатан ждал меня, подняв воротник куртки. День был пасмурным, низкие грязно-серые облака мотались прямо над головой, цепляясь за верхушки высоких деревьев бульвара, и отвратительный влажный ветер пробирал до костей.
Я не знала, что теперь делать, куда идти, чем заниматься. У меня раньше никогда не было такого состояния неопределенности. Все всегда было ясно и последовательно, организовано мной или Игорем, или просто-напросто обстоятельствами: утром можно было не торопясь позавтракать, потом были компьютерные курсы; возвращаясь домой, я заходила в магазины, а дома меня ждал обычный ассортимент домашних дел: заправить машины, стиральную и посудомоечную, пропылесосить, приготовить поесть, если мы собирались обедать дома, и прочие мелочи, всегда конкретные; вечер был с Игорем, по его программе – то гости, то элитные тусовки, или дома, что было лучше всего; в выходные надо было навестить маму – родители Игоря жили во Владивостоке, и я их никогда не видела… В общем, просыпаясь по утрам, я всегда знала, что я буду делать, зачем и почему.
Теперь же передо мной была серая и безрадостная, как этот день, пустота. Никто меня не ждал, никто меня не звал – ни люди, ни дела. Даже в Сорбонне были каникулы! И теперь никто не навязывал мне свою волю. Те, кто имел на это право – Игорь и мама, – были далеко и не могли позвонить мне и сказать: будь к пяти готова, мы выходим, или: приезжай сегодня ко мне, я соскучилась… А близко был Джонатан, но он ничего не посмел бы и не смог мне навязать: он был для этого слишком ненавязчив, слишком корректен. И он стоял рядом со мной, подняв воротник, и ждал, пока я выкурю свою сигарету и изъявлю какое-нибудь желание, которое он будет готов поддержать.
– Я к Шерил поеду, – сообщила я, придавив окурок каблуком: в тот период все урны в Париже были запечатаны, потому что террористы испытывали неодолимую тягу подкладывать в них бомбы.
– Поедем вместе? – ненавязчиво предложил он.
– Если хочешь.
Я очень ценю тактичность! В наших разговорах с Игорем мы частенько критиковали нашу русскую бесцеремонность; но сейчас мне ее не хватало. Мне как раз сейчас было бы кстати: сгреб бы Джонатан меня в охапку и увез куда-нибудь. Все равно куда – в ресторан, к себе, в кино на худой конец, но лишь бы проявил волю, решимость развеять мою хандру, решительность в своих чувствах ко мне! Но куда там, помилуйте, как можно, с его западно-аристократическим воспитанием, черт подери!
В палате Шерил оказался Ги. Я ему обрадовалась, как родному.
– Куда ты пропал? – завопила я, повиснув у него на шее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138