– Стоп! – крикнула врач. Я замолкла, она напряженно следила за Шерил. – Еще что-нибудь скажите, – распорядилась она.
– И еще Жюстин просила меня тебя поцеловать.
Я наклонилась и поцеловала Шерил.
Ее глаза закрылись. «Спящая красавица» наоборот.
Позади толпы белых халатов я увидела обеспокоенные лица Джонатана и Ги.
– Она глаза открыла! – крикнула я им через головы.
Врач обернулась:
– Я вас поздравляю. Это очень серьезный прогресс. Но сейчас нужно ее оставить в покое. Ни в коем случае нельзя перегружать ее нервную систему, она и так слишком хрупка и нестабильна. Вы, должно быть, сказали вашей сестре что-то очень важное?
Я почувствовала, что врачиха умирает от желания узнать, что такого суперважного содержалось в моих словах о некой Вирджини, привезшей ребенка из Москвы. Но она, конечно, не спросила, а я, конечно, не сказала.
– Мы уходим, – ответила ей я.
Было решено перекусить, и мы втроем отправились в ближайшее кафе. Я развеселилась от мысли, что у Шерил намечается прогресс, и начала уже мечтать о дне, когда сознание вернется к ней и мы снова будем вместе. Я повезу ее в Москву и познакомлю с мамой! Даже если мама – не наша мама, все равно, она будет счастлива принять Шерил. После того, конечно, как она переживет шок от такой новости…
На радостях у меня проснулся аппетит, и я заказала себе еду по полной программе: салат из свежих овощей, говяжью вырезку, мороженое и кофе. Ги болтал весь обед о политике, Джонатан иногда спорил с ним, хотя и не очень охотно, я вообще их не слушала, предаваясь радостным мыслям о выздоровлении Шерил. И только когда я хотела расплатиться и достала свою карточку – мои кавалеры меня остановили и вызвались заплатить, но я все же достала свою карточку, посмотрела на нее и снова подумала: деньги у меня не кончаются. На мой счет идут постоянные поступления. Какой же глупостью было предположить, что с Игорем что-то случилось!
– Ну что, поехали ко мне, посмотрим кассету?
Это, конечно, Ги выступил. Джонатан метнул на меня вопросительный взгляд.
– Или, хотите, в дискотеку завернемся сегодня?
На самом деле я больше всего хотела поговорить с Джонатаном, обсудить все, что случилось за эти дни, надеясь, что разговор внесет в мою голову ясность. Но я так устала от двусмысленности наших отношений, от непонятности моих собственных чувств, что я уже была не способна к какому бы то ни было общению.
– Пошли, – сказала я.
– Я не люблю дискотеки, – с вызовом заявил Джонатан.
– А я обожаю! – с не меньшим вызовом ответила я.
Джонатан пожал плечами и встал.
– Желаю приятно провести вечер, – обронил он, направляясь к выходу. Я проводила его взглядом. Так и не обернувшись, он исчез в надвинувшихся сумерках.
Неожиданно для меня самой оказалось, что мне совершенно не хочется танцевать. Протрясясь вместе с Ги несколько танцев, я отправилась в бар и просидела там весь остаток ночи, глядя на танцующего Ги, который, казалось, был рожден вместе с музыкой. Девочки глазели на него и пританцовывали вокруг, Ги встряхивал черными волосами, его глаза отражали вспышки лазеров, тело жило ритмами. Иногда он махал мне рукой, зазывая на площадку, но я упрямо сидела за столиком и пила коктейль за коктейлем, медленно пьянея и вспоминая, как Игорь меня увез от Вадика в ресторан и отпаивал чаем… Никто, как он, не умеет угадать настроения и желания! Никто, как он, не умеет их выполнить красиво и ненавязчиво; никто, как он, не умеет окружить женщину нежностью и необременительной заботой… Никто, как он, не умеет любить!
Я разревелась. В грохоте ритмов и вспышках света никто этого не заметил. Тем лучше. Никому нет дела до меня. Игорь пропал. Джонатан демонстрирует свой характер. Я одинока и никому не нужна.
Все меня бросили.
Все меня предали.
Я была пьяна.

Глава 4
ИГРА СО СМЕРТЬЮ 2: ОБОЗНАТУШКИ-ПЕРЕПРЯТУШКИ

Домой я приплелась под утро, совершенно разбитая, и, едва раздевшись, плюхнулась в постель.
Проснулась далеко за полдень с чудовищной головной болью. Проглотив две таблетки аспирина, я забралась в ванну.
Головная боль постепенно затихла, горячая вода расслабила, и я начала снова засыпать. В полудреме всплыло: Джонатан моет меня. Сосредоточенный взгляд его светлых, в ободе чернейших ресниц глаз скользит по моему телу. Кажется, без всякого выражения… Но откуда взялось тогда, наполнило электричеством самый пар в ванной то эротическое напряжение, которое так пронзило меня? Загадка… Влюблена ли я в него? Люблю ли я Игоря? И вообще, что такое любовь? Я знаю точно, что я люблю мою маму. Я знаю точно, что я люблю Шерил. Это две разных любви, но обе очень сильны. В любви к мужчине есть еще и эротика, сексуальное напряжение, которое добавляется к любви человеческой, эмоциональной, сердечной… Но если попробовать убрать эту сторону, что останется? Не знаю. Игорь так нежен, так заботлив, так чуток… Мне с ним хорошо. Я его люблю за то, что мне с ним хорошо? За все то, что он мне дает? Корысть? Любила бы я его, если бы он мне всего этого не давал?
Я попробовала представить себе себялюбивого, эгоистичного Игоря. Бр-р, какой кошмар! Такого бы я не любила, не смогла бы. Значит, любовь не бескорыстна. Моя, во всяком случае.
Однако есть же люди, которые любят стерв и стервецов, развратников и развратниц, эгоистов и эгоисток… Я не говорю о любви жертвенной – это святые люди, которые живут с инвалидами, с больными и так далее. Перед такими я преклоняюсь. Я говорю о безумцах, которые растрачивают сокровища своей души на всякую дрянь и пьянь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138