Он не имел ни малейшего
представления, как все это объяснить Ворцезу, но иногда слова бывают не
нужны. Он поймал взгляд гипастеоса и показал ему на носилки.
Ворцез и сопровождающие его люди подошли ближе. При виде раненых
легионеров Ворцез удивленно вскрикнул. Хотя в его свите и находились
солдаты, о том, что такое война, он, похоже, не знал.
К недоумению трибуна, худой жрец остановился возле носилок.
- Какого черта он здесь нужен? - раздраженно буркнул Горгидас. - Мне
требуется врач, а не чтец заклинаний и молитв.
- Я думаю, что в данный момент это не имеет значения. Сексту Муницию
уже ничто не поможет, - проворчал Гай Филипп.
Марк бросил взгляд на стонущего легионера и мысленно согласился с
мнением старшего центуриона. Муниций был ранен копьем в живот, и повязка,
наложенная на его рану, пропиталась кровью и гноем. Трибун знал, что рана
не могла не быть смертельной. Знал это и Горгидас. Он коснулся рукой лба
амуниция и щелкнул языком.
- У него жар. На таком лбу можно жарить мясо. Ну-ну, я погляжу, как
этот шарлатан попробует ему помочь. Бедняге ни к чему даже опиум,
настолько он плох. Думаю, жить ему осталось максимум два дня.
Раненый солдат повернулся на звук голоса. Это был крепкий, высокий
человек, но в чертах его лица уже читалась обреченность.
Жрец-видессианин вел себя так, словно кроме него и Муниция вокруг не
было ни одной живой души. Он снял повязки и коснулся пальцами раны.
Скаурус ожидал дикого крика, но легионер лежал совершенно спокойно, и
глаза его были закрыты.
- Это уже кое-что, - сказал Марк. - Он...
- Тсс, - прервал его Горгидас. Врач внимательно наблюдал за жрецом и
видел, как невероятное напряжение появилось на его лице, как он
концентрирует все свое внимание на раненом солдате.
- Следи за собой, когда разговариваешь с трибуном, - предупредил
врача центурион, но сказал он это не слишком резко: врач не стоял под его
началом и пользовался большей свободой, чем обыкновенный солдат.
- Нет-нет, все в порядке, - заверил его Скаурус, но не окончил фразы,
вздрогнул и почувствовал, как по рукам забегали мурашки. Марк вдруг ощутил
близость необъяснимого, близость чуда - как и тогда, когда он скрестил
свой меч с мечом Виридовикса. Это воспоминание заставило его наполовину
вытащить меч из ножен. Так и есть! Символы друидов мерцали мягким желтым
светом.
Позднее он пришел к выводу, что волшебство в этом случае было не
таким сильным, как то, что забросило их в Видессос.
Марк почувствовал, как энергия от жреца переходит к Муницию. Гай
Филипп присвистнул: он тоже это заметил.
- Энергия заживления, - прошептал Горгидас. Он разговаривал сам с
собой, но его слова объяснили все гораздо лучше, чем что бы то ни было.
По сравнению с этим и незнакомые звезды - пустяки, решил трибун.
Видессианин закончил свою работу и поднял руки. Его лицо было
бледным, капли пота стекали по бороде.
Муниций раскрыл глаза.
- Я голоден, - объявил он своим обычным голосом.
Горгидас подскочил к нему, как волк к козленку, и быстро сорвал с
раны повязку. То, что он увидел, настолько потрясло его, что он не мог
вымолвить ни слова. Рана исчезла, а вместо нее на животе солдата белел
шрам. На вид этому шраму можно было дать четыре-пять лет, никак не меньше.
- Я голоден, - повторил легионер.
- Помолчи, - сказал Горгидас. Он был сердит, но не на амуниция, а на
весь мир. То, что он только что увидел, разрушило его рационалистическое,
иногда немного циничное мировоззрение. Колдовство, магия помогли там, где
его талант медика оказался бессилен - это привело его в ярость, он был
поражен, он был восхищен до такой степени, что боялся признаться в этом
даже себе самому. Но он пробыл среди римлян достаточно долго, чтобы
научиться не осуждать победителей. Поэтому он схватил жреца за руку и
потащил к следующему раненому - у того было пробито стрелой легкое.
Видессианин снова надавил рукой на грудь больного. И снова Марк и его
товарищи ощутили "заживляющий поток", переходящий от жреца к римлянину,
хотя на этот раз лечение длилось гораздо дольше, чем в первом случае. И
снова солдат вскочил и удивленно огляделся вокруг. Когда Горгидас осмотрел
рану, все было точно так же, как и у Муниция: большой шрам, но рана
полностью зажила.
Горгидас хлопнул себя ладонью по лбу в отчаянии:
- Клянусь Асклепием, я _д_о_л_ж_е_н_ научиться этому!
Он был так возбужден, что, казалось, готов был применить к жрецу
самые изощренные пытки, лишь бы вырвать у него тайну. Впрочем, он тут же
взял себя в руки и подвел его к следующему солдату. На этот раз жрец
попытался уйти.
- Но он же умирает, черт бы тебя побрал! - крикнул Горгидас. Он
говорил по-гречески, показывая рукой на солдата, и жрец понял его. Он
вздохнул, пожал плечами и склонился над легионером. Но едва жрец протянул
руку к ране, как его вдруг стала бить мелкая дрожь, точно в лихорадке.
Марк почувствовал, что магия уже действует, но, не успев закончить свою
работу, жрец упал навзничь. Он потерял сознание.
- Проклятье, - взвыл Горгидас. Он подбежал к другому жрецу в голубой
тунике и, не обращая внимания на протесты служек, поволок его к раненым.
Но жрец только пожал плечами и с сожалением развел руками. Горгидас понял,
что этот жрец исцелять не умеет. Он выругался и в отчаянии топнул ногой.
Гай Филипп схватил его своими ручищами.
- Ты что, с ума сошел? Он вылечил двух обреченных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130