Стараясь унять
дрожь, трибун подхватил кинжал и поспешил к Академии.
Четырехэтажное здание из серого песчаника было средоточием науки
Видессоса. Хотя кроме религиозных, здесь изучались и светские дисциплины,
в центре Академии возвышался шпиль, увенчанный золотым шаром - тут, как и
всюду, последнее, решающее, слово принадлежало религии.
Полусонный привратник был удивлен, увидев первого посетителя -
капитана наемников. Но он был достаточно вежлив, чтобы скрыть свое
удивление.
- Брат Нейпос? - сказал он. - Да, он здесь, он всегда встает рано.
Вы, вероятно, найдете его в рефектории, в конце коридора, третья дверь
направо.
Стояло раннее утро, и коридоры Академии были почти пусты. Юный
послушник в голубой одежде был очень удивлен, увидев римлянина,
проходившего мимо, но, как и привратник, не сказал по этому поводу ни
слова. Солнечный свет струился сквозь многочисленные перегородчатые окна и
падал на отполированные локтями и покрытые царапинами столы, на старые,
удобные, повторяющие форму тела стулья. Но вместо того, чтобы подчеркивать
ветхость обстановки, мягкий свет придавал ей необычный эффект только что
отлакированной мебели.
Если не считать толстого небритого повара, склонившегося над своими
кастрюлями, Нейпос был один в большом зале.
Жрец замер с ложкой дымящейся каши, поднесенной ко рту.
- Ты выглядишь хуже смерти, - сказал он трибуну. - Что привело тебя
сюда в столь ранний час?
Вместо ответа Скаурус уронил на стол перед жрецом то, что осталось от
кинжала.
Реакция Нейпоса была бы еще сильнее, если бы не толстый повар,
стоявший рядом. Забыв о ложке и о каше, он резко отодвинул стул, на
котором сидел. Каша полетела во все стороны. Жрец сначала покраснел, а
потом побелел как полотно.
- Где ты нашел это? - требовательно спросил он. Жесткость в его
голосе была необыкновенной. По мере того, как римлянин рассказывал, что с
ним произошло, круглое лицо Нейпоса становилось все более мрачным. Когда
Марк закончил свой рассказ, Нейпос несколько минут сохранял полное
молчание. Затем он резко вскочил на ноги и крикнул: "Скотос среди нас!" с
таким ужасом, что ошеломленный повар уронил свою поварешку в котел и
вынужден был потом выуживать ее оттуда длинным крючком.
- Теперь, когда ты все знаешь, - начал Марк, - я могу передать эту
новость Нефону Комносу, чтобы он допросил...
- Комнос? Допросил? - перебил его Нейпос. - Нет, нет! Здесь нужно
настоящее дознание. Мудрость, а не сила. Я сам поговорю с этим кочевником.
Идем, - резко сказал он, схватив кинжал со стола. Он помчался так
стремительно, что Марку пришлось догонять его.
- Вы куда-то собрались, ваше преосвященство? - спросил Нейпоса, уже
выходившего из дверей Академии, привратник. - Ваша лекция должна начаться
меньше чем через час, и...
Нейпос даже головы не повернул.
- Отмени ее! - Затем он обернулся к Марку. - Поспеши, человек! За
твоими плечами весь гнев ада, хотя ты, вероятно, даже не подозреваешь об
этом!
Когда они вернулись в казарму, связанный камор вскрикнул в отчаянии,
увидев то, что осталось от кинжала. Он поник и опустил голову на колени.
Гай Филипп, истинный солдат, уже отправил большинство римлян на утренние
тренировки.
Нейпос попросил уйти из казармы всех, кто там еще оставался, за
исключением кочевника, двух потерявших сознание римских часовых и
Горгидаса, разрешив врачу быть ассистентом.
- Идите, идите, - сказал он, выгоняя всех из казармы. - Вы ничем не
сможете помочь мне, а неудачное слово в плохой момент может принести беду.
- Ага! И этот тоже друид, - проворчал Виридовикс. - Вечно думает, что
он знает в два раза больше, чем все остальные.
- Я заметил, что ты был здесь, вместе с нами, - сказал Виридовиксу
Гай Филипп.
- Это так, - признался кельт. - Слишком часто ваш друид прав. К
сожалению.
Прошло всего несколько минут, и часовые очнулись. Похоже, они
прекрасно себя чувствовали, но не могли понять, каким образом их сморил
сон. Они помнили только, что стояли на часах, а проснувшись, увидели
Нейпоса, бормочущего над ними молитвы. Оба солдата были смущены и
рассержены тем, что так опозорились в карауле.
- Об этом не беспокойтесь, - сказал им Марк. - Вы не можете винить
себя за то, что оказались жертвой колдовства.
Он отослал их к легионерам, а затем стал ждать Нейпоса. Прошло не
менее двух часов, прежде чем толстый жрец медленно вышел из здания. Когда
он приблизился к Марку, тот отшатнулся, пораженный. Лицо Нейпоса было
серым от усталости, и, чтобы не упасть, священник вцепился в плечо
Скауруса, как жертва кораблекрушения в обломок судна. Плащ его потемнел от
пятен пота, глаза глубоко запали, и под ними легли темные круги. Весь его
облик свидетельствовал о крайнем переутомлении. Щурясь от солнечного
света, он тяжело, с видимым облегчением опустился на скамью. Несколько
минут он собирался с силами и, наконец, заговорил:
- Ты, друг мой, - сказал он Марку устало, - даже не представляешь,
как тебе повезло. Ведь ты проснулся! А еще большая удача - что этот
проклятый кинжал не коснулся тебя. Один укол, всего лишь укол, но он
перебросил бы твою душу из тела в бездонные глубины ада, где она мучилась
бы бесконечно. К этому лезвию был прикован демон - демон, которого может
освободить вкус крови, а уничтожить - свет Фоса. Так оно и случилось.
В своем собственном мире трибун бы счел, что эти витиеватые слова
обозначают одно - кинжал был отравлен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130