Они спиралью обвивали двойной гриф, смерчиком ввинчивались в резонирующий корпус, измеряли ширину отверстия для межпространственного гармонического потока у развилки грифов.
Мадж совсем успокоился, даже хихикнул.
– Похоже, чувак, ты обзавелся приятелем.
Джон-Томовы пальцы легко двигались в нежном теплом сиянии сиротливых аккордов.
– Мы с музыкой всегда приятели. Я успел врасти в нее, а она – в меня. – В его глазах появился решительный блеск. – Что же касается чаропения, уж я постараюсь, чтобы это путешествие отличалось от всех предыдущих.
Мадж содрогнулся.
– Джон-Том, погодь-ка! Разве похоже, че тут потребуется много чаропения?
– Этого мы не знаем, – весело ответил его высокий попутчик. – Но если потребуется, я возьму пример с Банкана. Кто сказал, что яйца курицу не учат?
– В каком это смысле – возьмешь пример? – хмуро поинтересовался выдр.
– А в таком, что буду петь не только привычные старые песни.
Помнишь, Банкан сам сочинял стихи и выходил победителем из любой переделки?
– Не гони, шеф. Оно, конечно, не мне такое говорить, но тока на твоем месте не стал бы я этого делать, вот так. Не зная броду, не суйся в воду. У тебя и без того завсегда хватало неприятностей с выбором подходящей песенки. И я не уверен, че блестящая импровизация – как раз твой конек.
– С текстами собственного сочинения я увеличу власть над любыми чарами. А еще ты должен признать: вряд ли это будет хуже, чем с испытанным репертуаром.
Выдру пришлось с досадой кивнуть.
– Тут, чувак, с тобой поспорить трудно.
– Побольше оптимизма, Мадж. В конце концов, чаропение – моя профессия, я ей почти двадцать лет отдал.
– Это-то меня и беспокоит, – посетовал Мадж, но шепотом.
– У тебя перо висит, как тряпка, – указал Джон-Том на видавшую виды зеленую фетровую шляпу и ее украшение.
Выдр дотронулся до тирольки пальцем.
– Виджи ее постоянно выбрасывает. А я тишком вытаскиваю из помойки.
Это у нас игра такая. – И, чтобы сменить тему, махнул лапой в сторону реки:
– А че будем делать, ежели наш музыкальный друг вдруг решит сманеврировать влево? Споешь чаропесенку для ходьбы по воде?
Джон-Том улыбнулся и похлопал друга по плечу.
– Что-нибудь придумаем, Мадж, как всегда. Проблемы устраняй по мере их возникновения – вот наше кредо.
– Ну, ободрил так ободрил, – сухо промолвил выдр.
Относительно спокойные дни сменяли друг друга. Наконец приятели достигли Вертихвостки и повернули на юго-запад. По реке к далекому Глиттергейсту неслись под парусами суденышки, а обратно поднимались медленно, на веслах, борясь с сильным течением – их целью был Пфейффумунтер и расположенный еще дальше Поластринду. Иногда друзья махали рукой и лапой, а члены разношерстных экипажей отвечали, подчас бросая весла и возбужденно жестикулируя при виде звенящего красочного облачка вкупе со странной парой.
– Я жене записку оставил, так ведь не поверит. – Мадж развлекался тем, что ловил и отпускал, снова ловил и снова отпускал маленькую саранчу; уследить за мельтешением его пальцев Джон-Тому никак не удавалось. – Решит, я в Линчбени закатился – пьянствовать и буянить.
– Ей это вполне простительно, – съязвил Джон-Том.
– Чувак, да это несправедливо ни хрена! Ты ж знаешь, я давно вырос из коротких штанишек прожигателя жизни. Теперь я уважаемый оседлый семьянин, вот так.
– Почти всегда, – согласился чаропевец. – Да ты не волнуйся. Когда Виджи узнает, что ты со мной, она успокоится. Уж я-то за тобой присмотрю. И вообще, твой уход ее разозлит меньше, чем мой – Талею.
– Верняк, – удовлетворился Мадж. – Я, как-никак, выдр.
А далеко позади безмолвно стояло опустевшее Джон-Томово дерево. Не дрожали от дуарных вибраций деревянные стены, кухонная утварь не содрогалась от шелеста Талеиного фартука, а то и от ее ругани.
Недоставало человеческого присутствия звуконедосягаемым спальням наверху, тосковали они по хрипло-сипло-пронзительному рэпу Банкана, Сквилла и Ниины. Аккуратно заправленными стояли кровати, в шкафах грустила несношенная одежда, полы бестревожно, сонно ждали возвращения хозяев.
Если и мелькнет где яркое пятнышко, так это домовой или демон прошуршит щелью между половицами или пересечет потолок и сразу трусливо спрячется. Они старались избегать умело замаскированных Джон-Томом колдовских ловушек и не задерживаться на открытом месте, разве что изредка вступали в перепалку с бродячим сверчком-ворчуном.
В дремотной тишине пустующей столовой вдруг явственно захрустел воздух – будто тысяча старых газет подверглась внезапной атаке армии голодных термитов. С треском раскололась окаменелая атмосфера, пропуская в себя угловатые компоненты поразительного нечто. Оно быстро сгущалось, приобретая как форму, так и вес.
Пришелец был чуть повыше Маджа, снабжен усиками-антеннами и носил на спине ранец. В падающих из окна солнечных лучах твердая оболочка поблескивала ляпис-лазурью и малахитом. Жесткие суставчатые пальцы манипулировали пристегнутыми к животу устройствами, на груди ритмично поднимались и опадали дыхательные органы.
Твердо встав на многочисленные нижние конечности, он обернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы изучить обстановку. На ногах его красовались шесть металлических туфель филигранной работы, каждая покрыта тончайшими и совершенно непонятными письменами. Громадные глазищи обозрели стол, кресла, китайский буфет и коллекцию настенных украшений. Все происходило без единого звука, не считая тихого шелеста вдохов-выдохов, хотя многочисленные сегменты рта находились в непрестанном движении. Режущие пластины покрывало нечто фиолетовое, словно их владелец месяц питался одним черным виноградом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109