Безволосый череп охватывала золотая бандана не шире ногтя – в тон туфлям. С четырех пальцев левой руки свисала прямоугольная коробочка из сложных, но неопасных полимеров. Ее поверхность усеивали лампочки и кнопки. В центре светился прозрачный овальный дисплей. Коробочка настойчиво загудела.
Когда существо дотронулось пальцем до прозрачной панели, гул смолк.
Золотые глаза закончили обзор кухни, пришелец выбрался в коридор и повторил процедуру осмотра. Одну за другой обошел все комнаты, лишь изредка отвлекаясь на привлекшие его внимание предметы, которые, как выяснялось, ничего общего с его целью не имели. Наконец гость оказался в студии Джон-Тома.
Там он задержался, чтобы двумя руками помассировать крошечные завитки чуть ниже золотой банданы. Как только он управился с этим делом, от него начал исходить сильный, не лишенный приятности запах.
Поза крайнего недоумения однозначно указывала, что пришелец упустил из виду нечто важное.
С огорченным присвистом он щелкнул несколькими кнопками на полимерной коробочке. И снова атмосфера вокруг него зашипела и заискрилась под пикантный аккомпанемент миниатюрных стеклянных колокольцев. Существо разлетелось вдребезги, его многочисленные осколки ускользнули по тончайшим щелям в пространстве-времени.
Удивительный гость ничего не забрал и ничего не оставил после себя, кроме слабого запаха вареного мускатного ореха.
Глава 4
Через несколько дней Джон-Тома и Маджа охватила тревога: не вознамерилась ли бродячая музыка завести их прямиком в бурные воды океана Глиттергейст, но тут мерцающее и звенящее облачко красноречиво повернуло к югу. Только одна закавыка была сопряжена с переменой курса: музыка собиралась пересечь Вертихвостку, которая к этому времени успела раздаться и вширь, и вглубь.
Мадж легко мог переплыть реку не только со своим имуществом, но и с Джон-Томовым, однако чаропевец столкнулся с серьезным препятствием. Он приложил ладони рупором ко рту и крикнул эфемерному поводырю:
– Ты уверена, что это верный путь?
Горстка звуков метнулась назад и повисла перед лицом Джон-Тома, затем снова устремилась через реку. Это повторилось трижды, последний раз облачко задержалось недалеко от берега и запрыгало с явным нетерпением.
– Шеф, я тебя смогу буксировать чуток, но до того берега не дотяну.
Да тут еще и груз чертов, особливо твоя драгоценная дуара.
– А мы найдем переправу полегче. В крайнем случае, сам справлюсь. Я еще неплохо плаваю.
– Ага, для утюга, – согласился выдр.
– Вижу, с годами ты не стал снисходительнее. Хочешь, посоревнуемся в прыжках в высоту?
С трудом удалось отыскать ложбинку на скалистом берегу. У воды их ждал приятный сюрприз – правда, не паром, но виверр на лодке. Он был не прочь переправить странников через Вертихвостку. Джон-Том счел запрошенную лодочником цену божеской, выдр же едва не лопнул от возмущения. Как только они благополучно достигли противоположного берега, чаропевцу пришлось настоять, чтобы Мадж возвратил изумленному виверру тайком изъятые из его кармана деньги.
– Я тебя не понимаю, – воспитывал Джон-Том друга, когда они двинулись дальше по почти не примятой траве южнее реки. – Мы давно не пацаны, которым вечно не хватает карманных денег. Можем позволить себе такой пустяк, как справедливая плата за добросовестный труд. Твоя жадность может до беды нас довести.
Мадж если и был пристыжен, виду не подавал.
– Шеф, старая привычка – тварь живучая. Ты ж знаешь, как я не люблю выпускать из лапы денежки. Хоть золотой, хоть медный грошик…
– Знаю, но ведь это были мои деньги.
Джон-Том подкинул за спиной легкую котомку.
– Так ведь дело не в том, кто владелец, дело в принципе, – упирался выдр, шагая за настойчивыми нотами к деревьям, отмечавшим границу южного массива Колоколесья.
Равнина, густо покрытая лесом, вскоре всхолмилась, стала труднопроходимой, пологие подъемы чередовались крутыми спусками и коварными сырыми оврагами. Путники входили в восточные пределы холмов Дуггакурра – эта редко посещаемая территория славилась своей невзрачностью и больше, пожалуй, ничем. Складывалось впечатление, будто между каждой парой скал или валунов обязательно протекает речка или ручей; сонмы потоков головокружительно низвергались с высоченных утесов, что кутались в облаках далеко на востоке, отрезая Джон-Тому и Маджу путь в сторону от реки. Поэтому приходилось брести берегом следом за невесомым и не слишком заботливым проводником. Местность изобиловала извилистыми лощинами, их преодоление отнимало много сил, вынуждая часто делать привалы.
Стоило путникам задержаться, как ноты тут же подлетали, мельтешили, настойчивым перезвоном требовали не медлить. Оставалось лишь гадать, к чему такая спешка.
– Эй ты, помилосердствуй, – крикнул Джон-Том, пытаясь отдышаться после покорения очередного холма и не переставая дивиться самому себе: как можно вести с музыкой беседы? – Мы уже не те ходоки. Да и не способны двигаться, как ты, строго по прямой. Мы ведь не из света и звука сделаны.
– Че ж ты, музон безродный, нас ни фига не окрыляешь?
Мадж оступился на скользком булыжнике, скривился и потер ушибленную голень. В долгом походе неисчерпаемая энергия не компенсировала выдру абсурдно малую длину ног.
Вдобавок он уже заскучал. Музыка не терпела никаких отклонений от своего курса, понукая всякий раз, когда путешественникам требовалось обойти препятствие. Она канючила, молила, настаивала и требовала. Не словесно, разумеется, – мелодически.
– Чувак, и куда ж, по-твоему, нас тащат эти шизанутые звуки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109