Но де Каэрден был начеку и сумел смягчить силу удара. Ворота дрогнули, но устояли. Мы с Инной немедленно присоединились к инквизитору, и совместными усилиями нам пока удавалось сдерживать мощный натиск Женеса и его помощников. Однако мы чувствовали, как с каждой секундой напряжение всё больше возрастает. Де Каэрден помогал нам справляться с силами и заслонял нас от прямого соприкосновения с противником, принимая все удары на себя, тогда как Женес прикрывался от нас сыновьями герцога, используя их в качестве живого щита. А они то ли не понимали этого, то ли им было всё равно…
Шесть человек, пятеро мужчин и одна женщина, по трое стояли с противоположных сторон пропасти, на дне которой бушевали первозданные силы. Им, силам, было безразлично, на чьей стороне правда, они не ведали, что есть хорошо, а что плохо, ибо появились ещё до того, как кто-то провёл грань между Добром и Злом. Они были прежде, чем из Хаоса возник Порядок. Прежде, чем один заявил, что он Свет, а второй – что он Тьма. Прежде, чем кто-то сказал: «я люблю», а кто-то: «я ненавижу». Но уже после того, как всё это исчезло, чтобы вновь возродиться из ничего…
Или наоборот?
Об этом знал лишь Тот, кто был выше всего сущего. А есть ли Он вообще, или Его только придумали из страха перед неведомым – этого не знал никто…
Шесть человек, пятеро мужчин и одна женщина, по трое стояли с противоположных сторон разделявшей их пропасти. Двое из этих шести любили и надеялись. Двое – ненавидели, но надеялись. А двое уже ни на что не надеялись; они забыли о своём человеческом происхождении и слепо подчинялись тому, кто сделал из них нелюдей.
Те двое, которые любили и надеялись, не знали, что ждёт их в будущем, и были счастливы в своём неведении. Двое живущих без надежды не знали о существовании будущего, для них это слово было пустым звуком. И лишь те двое, в чьих сердцах пылала ненависть, твёрдо знали, что в будущем должен остаться только один из них. Но и они не знали, что в их схватке решается нечто большее, чем просто древний спор…
Мы с Инной упустили момент, когда де Каэрден привёл в действие «мортиру», которая к тому времени уже была доставлена на место и стояла почти вплотную к содрогавшимся от ударов Женеса главным воротам. Внезапно ворота со страшным грохотом рухнули – но не в ту сторону, куда толкал их противник, а наружу. Женес и оба его помощника, которые когда-то были сыновьями герцога, замертво упали наземь. «Мортира» мгновенно поглотила все их жизненные силы, оставив от них одну лишь оболочку. А спустя пару секунд из её жерла вырвался смерч и налетел на вражеское войско, разбрасывая людей по сторонам, как пушинки. В воздух поднялось облако песка и пыли, и ранние сумерки превратились в позднюю ночь. Мои глаза заслезились, пыль попала мне в нос и рот, я начал кашлять и чихать. Инна оказалась более сообразительной, чем я; она сразу зажмурила глаза и прикрыла рот и нос своей накидкой, ткань которой частично очищала воздух от пыли.
Тем временем смерч, пронёсшись по равнине, достиг опушки леса, вырвал с корнями несколько деревьев и исчез так же внезапно, как и появился. Вслед за тем с неба пошёл мелкий дождь, который быстро прибил пыль к земле.
Зрелище, представшее перед нашими взорами, чем-то напоминало лунный ландшафт, с той только разницей, что здесь пылью были покрыты не моря и кратеры, а двор замка, башни, крепостные стены и вся равнина вокруг. То тут, то там на равнине шевелились небольшие холмики, а спустя какое-то время они приобретали очертания людей, которые затем вставали, отряхивая одежду и волосы, откашливаясь и нещадно протирая глаза.
К нам на башню взбежал Гарен де Бреси. Он тяжело дышал от волнения, а его изумрудные глаза лихорадочно блестели.
– Ну, что?
– Всё в порядке, – сказал ему инквизитор и попытался улыбнуться, но вместо улыбки у него получился жуткий оскал. – Теперь можно пускать в ход мечи.
Взгляд герцога погас. Робкая надежда, что светилась в его глазах, уступила место угрюмой покорности судьбе.
– Так они… мертвы?
– Они свободны, монсеньор. Пусть эта мысль утешит вас. Вместо того, чтобы столетиями искупать вину предка, ваши дети найдут покой и прощение там, где дано оказаться лишь избранным. А сейчас берите своих людей и заканчивайте этот спор не правых с ещё более не правыми. Иначе нельзя.
Скорбно опустив голову, герцог сошёл вниз, за ним последовали все воины, которые были с нами на сторожевой башне. Вскоре со двора послышались его чёткие команды. Защитники крепости, миновав арку разрушенных ворот, взяли под контроль поваленный мост и стали быстро продвигаться по насыпи. Уцелевшие после буйства стихии разбойники не вступали в схватку и даже не пытались бежать, а тут же складывали оружие, сдаваясь на милость победителя. Впрочем, пленных оказалось мало. Большинство присыпанных пылью холмиков на равнине скрывали под собой мёртвые тела вражеских воинов. Где-то среди них лежали сыновья герцога, лишь после смерти обрётшие свободу, и их злой гений, маг Женес, чья чёрная душа сейчас находилась на пути в мрачные глубины преисподней…
Словно отзываясь на наши мысли, де Каэрден заговорил:
– Вот и всё, его больше нет. Хотя, если начистоту, от этого мне легче не стало. Я тоже доживаю последние минуты… Странно, мне всегда казалось, что человек, осознавая близость и неминуемость смерти, должен подводить итог своей жизни, вспоминать всё, что сделал в ней хорошего, а что – плохого… Я же с горечью думаю о тех радостях, которые не испытал, о тех соблазнах, перед которыми устоял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137