Без веток и листьев лес казался мёртвым и просвечивал насквозь. Не было птиц и даже кузнечики здесь не стрекотали.
— Петька, смотри, нашу берёзу убило!
Они подошли к большой берёзе. Ударом осколка её переломило надвое, и, как слезы, крупными тяжёлыми каплями тёк берёзовый сок. В пне торчали осколки фашистских бомб.
Вскоре они добрались до старой огромной сосны, высоко поднявшей в небо свою единственную ветвь, похожую на костлявую руку. Оставив Таню на лужайке у сосны, Петька раздвигал и осматривал кусты, спускался к ручью, разрывал руками толстый мох, но бомбы нигде не было. Мальчик вытер пот со лба.
— Таня, пойдём к, ручью. Там попьёшь воды, а я ещё немного поищу.
У холодного родника Таня села на корточки и, черпая загорелыми ладошками воду, стала пить. Петька стоял рядом и смотрел на кусты, деревья и болотные кочки. Ему было очень досадно, что бомбу не удалось обнаружить, «Лежит где-нибудь здесь, в болоте, толстая, как свинья, и попробуй её найди». Петька снова перешёл полянку. «Не может же она, такая длинная, исчезнуть бесследно. Если найду — доложу в штаб, что мы с Таней бомбу обнаружили. Капитан Ладейщиков поедет её взрывать и, может, нас с собой возьмёт».
Капитана Ладейщикова в Краснокардонске знали все дети. В школе он преподавал физику и мастерил с ребятами всякие интересные приборы. Ещё в гражданскую войну беляки отрубили ему саблей ногу, он как-то спасся, но остался калекой. На фронт драться с фашистами его не взяли, а причислили к городскому штабу противовоздушной обороны.
Петька услышал быстрые шаги, оглянулся и испугался: лицо у Тани было белое-белое, а глаза от страха стали круглыми.
— Пе-ть-ка! Пе-ть-ка, та-а-ам, там кровь человеческая и рубаха…
— Где? — шёпотом спросил Петька.
Таня испуганно спряталась за спину мальчика и рукой показала на место, где она только что сидела и пила воду.
— Там, под бревном, в кустах!
Петька почувствовал, как у него слегка задрожали коленки. Пригибаясь, он побежал к бревну. За толстым, прикрытым кустами бревном лежало торопливо сложенное белое шёлковое полотнище с яркими пятнами крови. В одном месте на материи остался кровавый отпечаток маленькой, как будто детской ладошки.
— Парашют! Таня, это парашют был, а не бомба! На нём кто-то спустился вчера… — Петька говорил срывающимся голосом: — Надо… Ладейщикова… Срочно!…
Через кусты и лужайки, теперь не по старой дороге, а прямо по болоту, первым нёсся Петька Жмыхин. За ним, всхлипывая, мчалась Таня. Через час они сидели уже в кабинете начальника контрразведки, куда по распоряжению капитана Ладейщикова доставили их на зелёном военном мотоцикле.
Выслушав Петькин рассказ, начальник контрразведки спросил Таню, не заметила ли она ещё что-нибудь, К удивлению Петьки, Таня спокойно сказала:
— На краю бревна я заметила глинистый след от ботинка. След был тоже маленький, как будто какой-то мальчишка наступил. Чуть больше моей ноги.
Начальник контрразведки поднял телефонную трубку. Выслушав кого-то, он ответил:
— Да, мальчика берём с собой.
У Петьки зазудились ладошки. Посмотрев на Таню и переборов стеснение, он спросил:
— А Таню, можно с собой взять?
Начальник контрразведки погладил девочку по голове:
— Таню мы пригласим потом, а сейчас она отнесёт записку твоей бабушке, Вере Ивановне, чтобы тебя не теряла.
— Ждите, меня в музее, мы скоро вернёмся, — шепнул Петька.
Девочка не пробежала ещё и площади имени Кирова, как обогнав её, промчались два зелёных мотоцикла с красной звездой на боку. У военных на груди висели автоматы. В коляске рядом с огромной овчаркой сидел Петька, прищуривая глаза от бьющего в лицо встречного ветра.
Мотоциклы подвезли автоматчиков почти к самому ручью. Петьке было приказано сидеть в коляске и на землю не ступать. Ручей, парашют и маленький след на бревне военный, ехавший на первом мотоцикле, сфотографировал два раза. К парашюту подвели собаку. Понюхав кровавую материю, собака слегка взвизгнула и дёрнулась.
— Ищи, Кирам, ищи! — Собака натянула поводок и опять встала в нерешительности. Проводник слегка подтолкнул её рукой. — Вперёд, Кирам, ищи, ищи!
Собака, нюхая землю, медленно шла вперёд к лежащей впереди куче валежника. Изредка поднимая голову вверх, она, шумно втягивая воздух, принюхивалась. Автоматчики быстро разворотили кучу валежника. Начальник контрразведки поднял какой-то ящичек с толстыми стенками:
— Противоударный футляр от маленького радиопередатчика.
В кармашке футляра обнаружили небольшую батарейку.
— Диверсант, по-видимому, очень нервничал, если с запасной батарейкой выбросил, — сказал офицер-фотограф.
На голубом футляре виднелись кровавые отпечатки маленьких рук. В валежнике были найдены испачканные кровью обрывки бинта.
Кирам обошёл кучу валежника и сильно потянул в сторону ручья. Нюхая вязкий ил, он зашёл в воду и встал; потоптавшись на месте, поднял голову и заскулил. Следы диверсанта терялись. Офицер водил Кирама и вверх по ручью и вниз, но ни на том, ни на другом берегу следов не было.
— Не мог же он в ручье остаться, — сказал совсем молоденький солдат-мотоциклист.
— А он и не оставался. Шёл прямо по ручью до озера и наверняка там, не ступая на сухую землю, ушёл к городу, — произнёс начальник контрразведки.
Автоматчики, обшарив лес, вернулись тоже ни с чем. След диверсанта, казалось, исчез навсегда.
Через два часа отряд вернулся в город. Петьку на мотоцикле подвезли прямо к музею. Пожав ему руку, как взрослому, мотоциклист круто развернул свою машину и умчался. Подходя к каменному крыльцу музея, Петька удивился: на ступеньках сидели бабушка и Таня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47