А потом, в гараже уже, посидел, подумал… "Нет, — говорю сам себе, — поздно, Клава, пить боржоми.И там я на крюке, а может, уже и здесь". Вернулся домой, водяры выпил и стал посылку эту распаковывать. Распаковал вот… — кивнул он на лежащие на столе аксессуары бойца невидимого фронта.Волков взял со стола и крутил в руках передатчик.— Они еще и инструкцию вложили, — Седов жевал кусок вяленого леща, — наиподробнейшую. Из расчета на дурака. Что к чему. Дескать — «в определенное время, проезжая на общественном или ином транспорте мимо посольства, вы нажимаете на кнопку, и сеанс связи практически закончен. Передача длится от одной секунды до полутора. Засечь вас невозможно…» — ну и так далее. Да! И инструкция-то тоже на такой бумаге… короче, сунул я ее (по их же рекомендации) в миску с водой, она и растворилась. Только муть одна осталась. В миске и в башке. Вот со вчерашнего вечера водку и жру… только не берет меня. Хорошо хоть вы пришли. Сразу как-то полегчало, честное слово. Жена в больнице, дочка у тещи. Никто выть не будет. Ну? — Он решительно встал из-за стола, распрямился во весь свой рост, вытянул руки по швам и отрапортовал:— К ответу перед Родиной готов! По всей строгости закона.
11 — Лиза, — Леон вошел на кухню, где, пригорюнившись, сидела девушка. — Вы вот что, хватит грустить. Вам, наверное, душ принять нужно. Пойдемте, я покажу, где что находится, и полотенце чистое дам. У вас голова не кружится?— Нет, — ответила, вставая, Лиза.— Не тошнит?— Нет.— Вот и хорошо. Здесь туалет, — проходя по коридору, он указал рукой. — Но это вы, наверное, уже поняли…— Пардон, — пожал плечами Анатолий.— Здесь ванная. — Леон включил в ванной свет и, увидев сваленные в кучу на полу свитер, рубашку, джинсы и трусы, громко сказал, обернувшись в коридор:— Рим, это не ваши, случайно, вещи здесь… висят?— Где? — выглянул из спальни завернутый в простыню Рим.— Да вот. Тут.— Ой… видимо, я… Здравствуйте, — кивнул он девушке.— А носки вы надели, чтобы ноги на холодном полу не застудить?— Ага… наверное.— Давайте, забирайте. Барышне необходимы гигиенические процедуры.— Да… я сейчас, — Рим, путаясь в простыне, одной рукой неловко сграбастал свою одежду и вернулся в спальню.— Вот здесь, — продолжал объяснять Леон, — шампунь. А вот вам щетка зубная. Не сомневайтесь, она новая. Я вчера буквально купил, упаковку только сразу выбросил, а пользоваться еще и не пользовался. Ну? Разберетесь?— Да, — кивнула девушка, — спасибо.— Ну вот и отлично. Удачи. А потом поедем на острова. Погода-то замечательная! Да, Лиза, вы только дверь не запирайте, мало ли что… все-таки у вас травма головы, вдруг плохо станет. Что ж мне, прикажете дверь выламывать? И нечего так на меня смотреть. Доктор — не мужчина, его стесняться нечего.— Художник, между прочим, тоже не мужчина, — выглянул из-за его спины Анатолий. — Обнаженное женское тело для него лишь натура, достойная запечатления. В мраморе. Раздевайтесь, Лиза, раздевайтесь.— Толя, — как бы невзначай обронил Леон, — а вы, кстати говоря, гонорею свою долечили?— Фу, как неспортивно… — фыркнул мгновенно уничтоженный соперник и ушел на кухню.— Леон притворил дверь ванной.— Ну вот… — вышел из спальни одетый Рим. — А… ничего, если я потом тоже умоюсь?— Вчера вы у меня позволения не спрашивали.— Ну… то вчера, а то — сегодня.— Послушайте, Рим, а как же так вышло, что вы в Душанбе вчера не улетели? — Леон направился на кухню.— Да нет… все наоборот…— Как это «наоборот»?— Мне не лететь, а провожать нужно было. Родственника. Вот… он как раз вчера здесь и был.— А мне показалось, что он никуда лететь не собирался. Что он вообще во Франции живет. Или я что-то не так понял? Зачем ему в Душанбе?— Да нет… ох… — Рим присел на табурет, облокотился локтем яа стол и положил подбородок на ладонь.— Стой! Не двигайся, — встрепенулся Анатолий, — так и сиди! Сейчас ваять стану. Знаешь, как будет называться? «Запоздалое раскаяние…» Ничего, а? Не, ну ничего?— А откуда это у вас. Толя, бланш такой роскошный? — вертел в руках Леон опустевшую бутылку из-под коньяка.— Да ты все равно не поверишь.— Отчего же…— Ну… пошел я пару дней назад умываться, будучи с похмелья. Пасту на щетку зубную выдавливаю, а она у меня из слабовольных рук — хоп! Я, естественно, на лету ее попытался подхватить, резко так наклонился, нервически, ну и… бровью о край раковины. Вон как теперь заплыло.— Н-да?— Я же говорил, что ты не поверишь. А это правда. Тем не менее.— Ну, допустим похоже. — Леон поставил пустую бутылку на стол. — А зачем же яуж-' но было в одиночку вот это вот все выхлебывать?— Да ладно. Там и было-то всего… Нашел чем попрекать. Сейчас сгоняю, у меня там вроде бы должно еще оставаться. Не мог же я вчера все бабки засадить.— Мог. Не надо обманывать самого себя. Не надо стараться казаться лучше… — тихо произнес Рим.— А сейчас узнаем, — Анатолий вышел в коридор, из которого спустя пару минут донеслось радостное:— Не-а, я ж говорил, что не мог. Только они в говне каком-то…— Грязные деньги, — тихо произнес в пространство Рим. — Такими расплачиваются с торговцами оружием.— А говорят… — Анатолий встал на пороге кухни, обнюхивая перепачканные в чем-то липком купюры и морщась, — говорят, деньги не пахнут.— Это ты опять «новодел» кому-то за «чистую семнашку» втер, вот Господь тебя и наказывает. Вы представляете себе, Рим, он фальшивыми иконами торгует. Сам же их делает и сам продает, выдавая за старинные. Его же убьют когда-нибудь.— А ты накаркай еще… — Анатолий плюхнул пачку купюр в мойку.— Да ты!.. Ну Толя, ну честное слово… — всплеснул руками Леон. — Ну как же так можно, они же неизвестно в чем, а тут же посуда…— Во-первых, я на самом деле графику свою продал, честную, а во-вторых, — Анатолий заткнул мойку пробкой, плеснул моющего средства, открыл кран и стал стирать деньги, — во-вторых, еще бы и карман у куртки застирать бы надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62