Мужик пошел за ним. Последней, подсвечивая всем дорогу, шла Элис.— Это кухня? — тихонько указал на дверь Александр.— Да, — кивнул провожатый. Гурский толкнул дверь, вошел на кухню и огляделся.— А погреб где?— Вы на нем стоите.— Да? — Александр посмотрел под ноги, сделал шаг в сторону, наклонился и, ухватившись за кольцо, потянул на себя.— Так не откроете, — подсказал мужик. — Там запор, нужно кольцо сдвинуть немного. В сторону.— Ишь ты, — удивился Гурский. — Прямо зинлан какой-то.Он всмотрелся, сдвинул кольцо вдоль небольшого желоба, затем потянул за него и наконец откинул тяжелую крышку.— Эй! — негромко позвал он, наклонившись и заглянув в темную пустоту с уходящими вниз ступенями крутой лестницы. — Есть тут кто-нибудь?— Псс-псс! — раздалось за его спиной. Гурский распрямился и обернулся. Элис стояла на пороге кухни и напряженно ослушивалась. Наконец она, пятясь и держа обрез в правой руке стволами кверху, сделала стоящему в коридоре, возле двери одной из комнат, мужику жест левой рукой. Затем шагнула в кухню, прижалась к стене возле дверного проема, присела на одно колено и неслышно взвела курки.Мужик вопросительно взглянул на нее, Элис кивнула, и тот резко распахнул на себя дверь комнаты, спрятавшись за нею.В ту же секунду из распахнувшейся двери прямо на Гурского, простодушно стоящего посреди кухни, с горловым рыком бешено рванулось что-то огромное, черное, с горящими в свете фонаря дикими глазами. Почти мгновенно сумеречная тишина дома взорвалась грохотом двух оглушительно прогремевших практически одновременно выстрелов, и последнее, что запечатлелось в сознании рефлекторно отступившего к темному провалу открытого погреба Александра, была широко раскрытая, сверкающая в пламени выстрелов белыми, влажными от слюны клыками, оскаленная пасть, которая летела ему прямо в глотку.Чудовище обрушилось ему на грудь, смело в пропасть, и, уже летя в эту бездну, он крепко шарахнулся обо что-то башкой.Тьма сомкнулась. 31 Возвращение из небытия к действительности обернулось для Петра Волкова страшной пыткой, ибо действительность была болью. Пульсирующей, горячей, багрово-красной болью с пляшущими перед глазами черными мушками.Он с трудом разлепил глаза, но попытка сфокусировать взгляд была настолько болезненной, что он вновь чуть не потерял сознание.Стиснув зубы и превозмогая себя, он, стараясь загнать эту боль обратно, куда-то в глубину ее логова, пошевелился и обнаружил, что лежит на полу и связан по рукам и ногам. Опять закрыл глаза и немного отдохнул. Затем напрягся всем телом, перекатился, сгруппировался и сел, привалившись спиной к стене, в самом углу пустой комнаты. Способность фокусировать взгляд и переводить его с предмета на предмет медленно возвращалась.Петр огляделся.Находился он в той самой комнате, куда зашел давеча за «презентом». За пыльными стеклами небольшого окна было темно.«Во мудак… — подумал он. — Чего ж это я так лоханулся-то, а? Ну прямо как пацан какой-то, честное слово».— Ну? — вошел в комнату Авдей и сел на единственный стул, стоявший у письменного стола. — Чего насупился? Обиделся, что ли?— Да уж даже и плохо представляю себе… как правильно вести себя дальше, — слабо владея языком, ломким голосом произнес Волков.— Веди себя естественно, не напрягайся. Петр машинально повел левым плечом и ощутил под мышкой непривычную пустоту.— Тут она, тут, — Авдей вынул из стола пистолет и показал его Волкову. — Вот она, во-лына твоя. Пусть здесь полежит пока, до времени.— Ей без меня скучно. Она чужих рук не любит.— Пусть привыкает.— И чего ты хочешь?— По жизни? Виллу на Канарах, «феррари» и ляльку блондинистую.— И все небось чужое и на халяву.— Да, — кивнул Авдей. — Почему нет? А ты не хочешь?— Не думал я об этом.— А я думал. И думаю постоянно. И поэтому ты — там, — кивнул он на угол, где сидел на полу связанный Волков, — а я — здесь. Логично?— Трудно сказать… И что дальше?— Я, когда мне старик позвонил про фуце-нов этих, сразу все понял. А уж когда этот баклан про бабки брякнул, ну уж тут… — Авдей развел руки.— Ты старика подставил?— Они ведь меня не знают, только Витьку. Его они тебе и сдали. Сдали?— А как же…— Ну вот. А он меня сдаст.— Так ты б его и грохнул. Меня-то хлопотно. За меня же встанут. Оборотку получишь.— Конечно, — кивнул Авдей. — Вот поэтому ты еще и поживешь какое-то время. Знаешь… экспертизы сейчас, говорят, появились какие-то уж больно хитрые. Когда кто помер, чуть ли не до минуты установить могут. А мне надо, чтоб все натурально было. Без прокола.— Без прокола не бывает.— Думаешь?— Знаю.— Вот смотри, Витька сейчас сюда подъедет, он мне звонил, я его позвал. Так? В нем будет пуля из твоей пушки. А в тебе — вот отсюда, — Авдей выдвинул ящик стола и вынул из него «беретту». — Я ему в руку вложу. И уж даже и не знаю, чего вы тут не поделили?.. Только я здесь не при делах. Не спорю, при мне он приехал, я как раз машину загружал. Ушли вы с ним вместе сюда, а потом — бах! бах! — и два трупа. Я сам старику и позвоню, сразу же. А? А то ведь… ну грохну я его, и что? А вдруг ты до меня все равно доковыряешься? Может же такое быть?— Всяко может быть.— Ну вот. Что ж я, сам себе враг, что ли? Или придурок какой?— А Валера?— Валера мой человек. Верный.— Не может быть у тебя друзей. Ты жадный.— Знаешь… если мне друг понадобится, я себе собаку заведу.— Она тебя порвет.— А старика мне свалить надо. Поперек горла он у меня стоит со своими законами.— А ты хочешь, чтобы вообще без законов…— У меня свои.— Иди ты?— И по этим законам я всегда прав. Потому что они мои собственные интересы блюдут. И больше ничьи.— Не получится у тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62