Его господин не пожелал рисковать драгоценной сталью в присутствии того, кому решил объявить войну, если решение будет не в пользу Комори.
Другие легаты и солдаты, стоящие вдоль стен, гневно зароптали. Толпа подалась к легату, одиноко стоящему посередине зала.
— Нет! — Лондри вскинула ладонь, и упавший рукав белого платья обнажил худощавую, жилистую руку. — Здесь судят, а не мстят. Да будет так, — молвила она, обращаясь к Комори. — Вы сами вынесли себе приговор: ваша просьба отвергнута. Вы отдадите второго ребенка Ацтлану под угрозой гнева Кратера.
Легат нервным движением убрал меч в ножны.
— Комори настаивают на своем праве на душу, поделенную надвое, — ровно произнес он.
В зале воцарилась тишина. Внезапно Лондри ахнула, и ее лицо исказилось от боли. Меч Опоры с лязгом упал на помост. Железная Королева рухнула на Рудный Трон, держась за живот. Степан увидел, как Аня Стальная Рука, поняв, в чем дело, бросилась к молодой женщине, и отчаяние охватило его.
Опять. Они с Лазоро ринулись вперед и беспомощно замялись у трона.
Лондри закусила губы, не издав ни звука, но все в зале увидели, как по ее белому платью расплывается красное пятно, и поняли, что Геенна забрала еще одну жизнь, не дав ей начаться.
Лицо легата Комори исказилось от ужаса, а вокруг раздались крики:
— На Крюк!
— Он принес дерево — пусть отведает стали!
— На Крюк его!
Лондри, дрожа, приподнялась и хотела что-то сказать. Слезы выступили у нее на глазах, полных боли и отчаяния, и она закричала, выплеснув в этом звуке всю горечь и ярость Изгнания.
Зал взревел. Легат Комори откликнулся эхом Железной Королеве. Его схватили и потащили прочь, чтобы подвесить за челюсть на стальной крюк над воротами Дома Феррика. Там он будет висеть несколько дней, пока не умрет, и войско Кратера отправится на войну под его бьющимся в корчах телом.
Но Степан видел только свою дочь, восемнадцати стандартных лет от роду, теряющую своего пятого ребенка — еще одну жертву общества, отвергнувшего Степана и всех, кто жил на этой планете.
22

«САМЕДИ»
Эммет Быстрорук выругался и выключил пульт.
Ничего.
Он подошел к автомату, заказал себе грог, залпом проглотил обжигающее питье и вернулся к пульту.
Никаких реальных данных о Геенне, кроме сплетен и предположений, — а он уже задействовал все источники.
Он всегда был приверженцем самой точной, новейшей информации, усвоив смолоду, что в знании — сила. Благодаря этой своей привычке он успешно просуществовал сорок лет в Рифтерском Братстве, где подобное долголетие — редкость. Только однажды из-за глупой спешки он изменил себе — и память о неудачном рейде на Абилярд в пятьдесят восьмом году до сих пор мучила его, несмотря на разгром, который он учинил там недавно по приказу Властелина-Мстителя.
Он надеялся не только на РифтНет, каким бы надежным тот ни был. Он несколько десятков лет вылущивал шифрованную информацию из всего ДатаНета. Вступив во Флот Эсабиана, он пополнил свой запас; когда его отправили на Рифтхавен за урианским артефактом, он разжился там новыми поступлениями, а получив приказ отправиться в теперешний рейс, постарался прикупить что-нибудь о Геенне.
Его приобретения были совершенно новыми, сырыми, еще не отсортированными, но он, научившийся терпению за годы практики, провел собственный поиск.
Ему всегда удавалось выискать что-то, чего не знали его враги, но на этот раз он не нашел абсолютно ничего о Геенне. Ровным счетом ничего. Даже ее координаты были засекречены — их сообщил ему этот ублюдок с надменной мордой, Анарис.
Хуже того (Эммет снова встал и заказал себе каф): поиск по всем кораблям, когда-либо пытавшимся пройти к Геенне, показал одинаковые результаты. Все они исчезли без всякого следа. Все до единого за последние семьсот лет.
Быстрорук проглотил свой каф, стараясь унять клокочущее нутро. Страх и ярость боролись в нем, и он проклинал Логосом трахнутого Барродаха, который представил ему рейс на Геенну, как увеселительную прогулку.
«Тебя можно поздравить, — сказал бори своим масляным голосом. — Тебя выбрали, чтобы доставить пленников Аватара к месту их заключения, и наследник Эсабиана отправится с тобой. Когда вернешься, тебя будет ждать достойная награда...»
Вернешься! Как бы не так! Панархистам-то все равно — им так и так умирать. А вот Анарис...
Ну, этот-то умирать не собирается.
Быстрорук скривился, вспомнив, что в правом причальном отсеке стоит должарский корвет, круглосуточно охраняемый здоровенными тарканцами.
«Это вопрос чести, — проблеял Эммету маленький уродец, которого Анарис держит за секретаря. — Его положение требует, чтобы он путешествовал с собственным корветом и с собственной гвардией, даже если он не собирается пользоваться ни тем, ни другим». И засмеялся, точно заблеял.
Быстрорук ухмыльнулся, вспомнив, что этот самый секретарь желает его видеть по срочному делу.
Посмотрев на хроно, капитан решил, что продержал бори достаточно долго. Быстрорук не смел заставлять Анариса ждать, и это его бесило. Как-никак это его, Быстрорука, корабль. Поэтому он, как мог, отыгрался на секретаре.
Чего еще надо этому уродцу? Дело в панархистах, конечно. Тат Омбрик рассказала капитану, что случилось с Моб и Сандайвер, пока он спал. Капитан снова скорчил гримасу, но не без юмора: он побаивался злобной драконихи и старался не вмешиваться в ее личные дела. Она была суперклассным скантехником и не раз спасала «Самеди» от хищников по обе стороны панархистского закона — за то он ее и терпел. Быстрорук надеялся, что кто-нибудь записал эту эпопею, — он бы с удовольствием поглядел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160