Деревянная поделка была заботливо уложена в седельную сумку Ланселота.
Кимминз так и не спросил наших имен, но настоял на том, чтобы я взяла его пони.
– Не беспокойтесь о том, чтобы его вернуть, – добавил он, помогая мне влезть животному на спину. – Если он мне понадобится, мне кажется, я сумею дать вам об этом знать.
Мы помахали ему на прощание и поблагодарили за все, уверенные, что фермер будет оберегать нашу безопасность.
С тех пор мы с Лансом ехали не останавливаясь. Мы направлялись вдоль долины Кокетдейл, которую с юга, возвышаясь, стерегли Симонсадские холмы, и светлая игривая река вела нас с покрытой вереском возвышенности через прохладные зеленые каньоны на прибрежную равнину.
И там, на просторе, где прозрачный поток охватывал широкой петлей каменистый холм, река Кокет привела нас домой в Джойс Гард.
32
СДЕЛКИ
Есть многое, за что стоит любить север – за суровую честность людей, нетронутую чистоту природы, постоянно бросаемый человеку погодой вызов. Юг Британии, быть может, круглый год поэтичен, пышен и прекрасен, как сад; Нортумбрия же – это хрустящие яблоки в старых садах, горы облаков, громоздящихся над Северным морем, и седая домоправительница, которая выскочила во двор, когда мы появились на лесной дороге, ведущей в Джойс Гард.
– Сами приехали! – воскликнула она, всплеснула руками, и ее лицо просияло. – Живые-здоровые, и привезли с собой леди… – но внезапно нахмурилась, завидев повязку на руке Ланселота. – Вас ведь не сильно ранило? – Женщина вопрошающе глядела на Ланселота.
– Нет, миссис Баджер, – успокоил ее бретонец, слезая с Инвиктуса, – ничего такого, что бы не вылечил хороший отдых и ваша прекрасная кухня.
Домоправительница покраснела от комплимента и смущенно опустила голову, а я опять заметила, как женщины всех возрастов поддаются очарованию Ланселота. Потом она подняла свои проницательные глаза, оценивая и прикидывая, сколько от меня будет хлопот. Мне пришла в голову забавная мысль, что врожденная крестьянская осторожность в столкновении с королевским величием и потребность заботиться о Лансе могут заставить ее не пустить меня в дом, если ей не понравится то, что она увидела.
– Добро пожаловать, ваше величество, – наконец произнесла она, пытаясь изобразить учтивый реверанс.
– Ох, нет, миссис Баджер, – быстро перебила я домоправительницу. – В этом нет никакой необходимости. Здесь я просто дама вашего господина.
Она бросила на меня еще один взгляд, на этот раз несколько приветливее прежнего.
– Ну что ж, мы об этом подумаем. – Женщина явно сохраняла за собой право восстановить мой королевский титул, если сочтет это нужным. – А теперь проходите в дом и переоденьтесь в чистое.
Поскольку ее платья были вдвое обширнее моей тощей фигуры, мы остановились на старой тунике Ланса и штанах, из которых вырос ее младший сын. Они оказались неказистыми, но все-таки удобнее длиннополых одежд, в которых мне пришлось провести последние недели.
После того как я переоделась, миссис Баджер попыталась привести в порядок мои волосы, терпеливо расплела косу, стала вычесывать колтуны и при этом непрестанно болтала о Ланселоте.
– Какое облегчение, что он снова дома. Ребята от беспокойства чуть не заболели – ведь не знали, что с вами случилось: сами вернулись, а вас и господина все еще нет. А должны бы приехать в целости и сохранности. Борс с Лионелем сделали все, чтобы не пустить Эктора обратно в Карлайл, где он собирался вас разыскивать. Это хорошая семья, миледи, все держатся заодно, а на Ланселота смотрят как на вождя. Пойдут за ним куда угодно, сделают все, что он скажет. Как они обрадуются, когда увидят, что он жив и здоров…
Слова текли сами по себе, а домоправительница хмурилась на мои волосы. Но вот в ее голосе послышалась озабоченность:
– Мы в Варкворте люди простые. К затейливым вещам не привыкли. Может быть, я просто соберу их в пучок?
Я заверила женщину, что это будет превосходно, и она со сноровкой прачки крепко скрутила мне волосы и закрепила их на затылке. Когда с прической было покончено, домоправительница вернулась к своим делам, а я присоединилась к Лансу и принялась заново знакомиться с местом, которое считала самым красивым на свете.
Джойс Гард обосновался на горном кряже, который, как согнутая рука, выдавался из лесистых холмов. Выше, где-то у локтя, стояли дом и амбар, а внизу у крутого обрыва, словно у плеча, в виде подковы делала поворот река и возвращалась к кисти, где с последнего раза, как я здесь была, выросла небольшая деревушка.
В общем все оказалось так, как я и помнила: целый мир в миниатюре – коричневые, оттенка ржавчины и красноватые цвета Чевиот-Хиллз, лавина зеленого по сторонам, там, где начинались леса, и не больше, чем в миле, золотистые и серовато-зеленые пески дюн, окаймляющих устье. Новым штрихом была лишь деревня, добавлявшая в палитру пышность красок цветущих садов, таких милых сердцу британца.
Из Джойс Гарда глаз выхватывает и дикую природу, и возделанные поля, его окружает листва и омывает море, здесь от чувства свободы захватывает дух и покоем манит уют, и душа наполняется благодарностью за то, что у нас с Лансом есть такое место, где до конца дней можно жить и любить друг друга.
Он провел меня по всему хозяйству, показал огород, где управлялся муж миссис Баджер и где зелень, цветы и лекарственные травы были посажены так, чтобы пользоваться всеми преимуществами солнечного места или затененного уголка. Даже сад, располагавшийся между двором фермы и лесом, оказался хорошо ухоженным и изобиловал яблоками и грушами.
На тропинке, огибающей ферму, появился неряшливый козопас в яркой красной шляпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149