Военачальники мелких кумбрийских королевств неторопливо подходили к нам и останавливались, чтобы познакомиться со мной и засвидетельствовать свое уважение Артуру. Верховный король был любезен, но отчужден, под его учтивостью чувствовалось напряжение, и я заметила, что он больше слушает других, чем говорит сам.
Пеллинор некоторое время провел с нами, громким голосом и добродушием занимая людей, сидевших вокруг костра.
– Замечательный способ узнать о том, что происходит в другом месте, – сказал он после того, как пришел и ушел какой-то юноша с одной из прибрежных равнин. Новость, о которой говорили чаще всего, была связана с королем Пелламом, раненным своим же мечом, рана от которого еще не зажила. – Никто не может помочь ему, – зычный голос Пеллинора стал тише от благоговейного ужаса. – Кошмарный случай, рожденный страшным преступлением: А что случилось с человеком, нанесшим тот злосчастный удар?
– С Балином? – вздохнул Артур, и пламя костра внезапно зашипело. – Я слышал, что они с братом убили друг друга в схватке, не зная, с кем сражаются, а когда поняли, оказалось слишком поздно. Брат, убивающий брата… трагедия, от которой обрушиваются небеса, отступает море и земля разверзается от муки.
Артур заговорил словами старой веры, используя обороты, столь знакомые с былых славных дней. Он, без сомнения, тоже слышал эти слова в детстве. Мы сидели в молчании, испуганные силой, с какой судьба превратила жизнь человека в злую иронию. Я радовалась, что им не известна правда о Балине, потому что каждый кельтский воин мечтает оставить по себе славную память, даже если его конец трагичен. И кто я такая, чтобы порочить покойника?
Когда погасли костры, Артур встал, и мы вместе прошли к моему шатру. В темноте на лесных прогалинах, подобно волшебным фонарям, тлели отдельные лагерные костры, отбрасывая золотистые тени среди стволов старых деревьев. Вокруг каждого костра собрались люди, похожие на мотыльков, слетевшихся к свече, и иногда в ночной темноте раздавался короткий смешок или сонное восклицание.
– Они оказывают нам честь, госпожа, – торжественно сказал Артур, обводя рукой лагерь. – Пусть мы доживем до того, чтобы заслужить ее, – и мой жених церемонно кивнул, когда распахнул передо мной полог шатра. – Завтра будет длинный день. – Голос его был твердым, а тон сухим, и я почувствовала себя курицей, которую на ночь загоняют в курятник.
«Что с ним такое», – удивилась я, когда он резко опустил полог.
Я рассказала Бригит о внезапной вспышке гнева Артура, вызванной вопросом о сестре, и о его отчужденности в течение остального вечера.
– Ну что же, – сказала она, вынимая из моих волос обруч, когда я натягивала на себя одеяло. – Он похож на человека, больше привыкшего к походам и лагерной жизни, чем к галантному обхождению и молодым женщинам. И ясно, что он уделяет больше внимания вещам, более понятным ему и, в некотором смысле, более важным. В конце концов, не так уж приятно, когда твое свадебное путешествие неожиданно превращается в бесконечный совет и все тащатся за тобой по пятам, чтобы повеселиться на свадьбе. Может быть, он думает о делах королевства и не понимает, что временами становится резок.
Бригит, как обычно, нашла простое и разумное объяснение. Возможно, я преувеличила глубину его тревоги. Я благодарно улыбнулась ей, надеясь, что она права и завтра утром Артур снова повеселеет.
32
АГРИКОЛА
На следующий день хорошее настроение в самом деле вернулось к Артуру, но в следующие несколько дней мы проводили вместе очень мало времени, потому что его внимание почти полностью занимал вопрос, как прокормить великое множество людей, ехавших за нами. Ежедневно охотничьи отряды отправлялись в лес, и в города посылали рыцарей для поисков любой еды, какую только можно было достать.
По мере продвижения к югу мы встречали на дороге все больше путников. Многие из них, подобно пасечнику, мимо которого мы проехали раньше, изменяли свой маршрут и присоединялись к процессии. Часто люди, тоже ехавшие на юг, отказывались от своих первоначальных намерений ради того, чтобы принять участие в нашем свадебном путешествии.
Артур обходил города стороной, хотя местная знать часто собиралась и выезжала навстречу, чтобы приветствовать нас. Особенно много людей ждали нас в Глостере, собравшись там из прибрежных королевств южного Уэльса.
Кумбрийцы-южане очень отличались от суровых северян. У многих из них были ирландские имена, потому что люди Демеции гордились тем, что их предки пришли из-за Ирландского моря. Чисто выбритые и элегантные, они в основном одевались в цветастые полотняные одежды, а не в шерсть, и предпочитали говорить на латыни, а не по-кумбрийски.
Некоторые из них ехали в специальных повозках, называемых карстами, которые были чем-то средним между плетеной военной колесницей и крестьянской телегой. Я таращилась на эти хитроумные приспособления, достаточно легкие, чтобы их тянули лошади, а не быки, но слишком тяжелые, чтобы двигаться по ухабистой дороге, и гадала, как чувствует себя тот, кто едет в нем.
Какой-то по виду состоятельный человек везде появлялся в сопровождении писца. Я не могла представить себе, что ему нужно было записывать, но Артур сказал, что между этими королевствами и тем, что осталось от империи, хорошо развита торговля, и многие богатые люди по-прежнему посылают своих детей учиться за границу.
Несмотря на странность южан, я воспринимала их как необычных соседей, а не иностранцев, потому что подобно своим северным братьям, они были непоколебимо верны верховному королю.
День выдался жарким и влажным, и, пока мы ехали между двумя укрепленными холмами, перед нами начал вырисовываться вздымающийся вверх откос горного кряжа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155