На границе степи и леса кочевали разбойные племена пятидесяти колен, считавшие лучшим развлечением набег на плодородные нивы и богатые селения Кхастры. Но путь в эти места обетованные проходил у Зиртанской цитадели, а его твердость полковник Халтах был не тем человеком, мимо которого мог проскользнуть из степи хотя бы суслик. Он исправно нес службу, и зиртанские роты с завидным постоянством пускали кровь кочевникам. Случались, конечно, и неудачи; как раз одной из них Блейд и был обязан своим стремительным возвышением.
Он прибрел сюда после двухнедельных блужданий в лесах, горах и саванне. От лесного озера, туристской базы оривэй, он сначала добрался до хребта, но не рискнул пересечь его и выйти на побережье, к порту Кадам-Тхар, где сидел имперский наместник. Воспоминания о побоище, учиненном там Защитниками, были свежими, и местный генерал, толстяк и хам его свирепость, наверняка прекрасно запомнил четверых смуглых и черноволосых колдунов из-за гор.
Вместо форсирования скалистой преграды, Блейд двинулся вдоль горного хребта. Он был отлично снаряжен; палустар защищал его от всех опасностей, а пара не знающих промаха дротиков обеспечивала пищей. Черный стержень для охоты не годился, так как после его применения от дичи оставались лишь пепел и пыль. Опробовав раздругой эту жуткую игрушку, разведчик засунул ее подальше в мешок и решил не вытаскивать без крайней необходимости.
Он шел и шел вдоль стены серо-коричневых утесов, пока лес не сменился саванной, а саванна – засушливой степью. Пару раз на него выскакивали небольшие отряды кочевников – в одном было три человека, в другом – пять. Блейд перебил первую группу эссами и обзавелся кривым мечом, луком и тремя дюжинами стрел; после этого проблем со вторым отрядом степных удальцов не возникло.
Наконец он вышел к Зиртанской твердыне и, припрятав свое снаряжение, отправился наниматься на имперскую военную службу. Солдаты империи были нужны всегда, особенно такие бравые здоровяки, каким выглядел Блейд; и ровно через десять минут после того, как разведчик стукнул рукоятью меча в ворота, он уже стоял перед суровыми очами его твердости полковника Халтаха.
Правда, тут его ждал сюрприз. Не успел Халтах как следует оценить богатырские стати нового наемника, как к пришельцу бросился десятник Гворд. Блейду пришлось пережить страшные секунды; под руками у него были только меч да лук, а запертые крепостные ворота он мог проломить разве что собственной головой. Но десятник не искал возмещения за обиды, и хорошо помнил, кому обязан жизнью. Он ринулся к разведчику не с ножом, а с объятьями; потом же, глядя ясными очами в лицо его твердости, доложил, что пришелец его давний дружок из Кадам-Тхара и опытнейший мечник.
Старый Халтах на слово не верил никому. Любуясь видом из восточного окна своих покоев, Блейд ухмыльнулся, припомнив, какую проверку устроил ему полковник. Она стоила зиртанскому гарнизону пары свороченных челюстей, одной сломанной ноги, одной колотой раны и невероятного числа царапин, которыми он разукрасил физиономии, руки и плечи своих противников. Зато, когда Халтах принял его на службу десятником, восемь их неустрашимостей едва не передрались за честь видеть его в составе своих рот. В армии Кхастры ценили хороших бойцов.
Через четыре дня патрули донесли, что довольно крупная группа кочевников продвигается в направлении ущелья. Полковник отправил на перехват роту, в которую попал Блейд – он выбрал это подразделение, потому что там служил Гворд. По словам десятника, кадамтхарский генерал проявил к нему необычайную милость, отправив в пустыню. Вначале предполагалось более строгое наказание за потерю людей и проигранную схватку – Потанские болота, где служили самые отпетые штрафники. Но, после ночной резни, когда с чародеями не сумел справиться целый легион, его свирепость переменил решение. Что спрашивать с простого десятника, если высшие офицеры проиграли бой, положив сотню солдат? И Потан для Гворда был заменен Зиртом.
Конная имперская рота ураганом налетела на кочевников, перебила треть, а остальных погнала в пустыню. Лошади у солдат были крепче степных кляч, оружие – лучше, а дисциплиной и мастерством рубки они не уступали лучшим кирасирским эскадронам наполеоновских армий. Казалось, разбойники обречены; но их демарш – и атака, и последующее отступление был всего лишь хитрой игрой. За барханами скрывалось настоящее войско, тысячи две всадников на длинноногих мохнатых зверях жуткого вида, показавшихся Блейду помесью верблюда с бизоном. Роту окружили, началось истребление, и его неустрашимость капитан пал одним из первых.
Если б не Блейд, имперцам пришел бы скорый конец. Он принял команду, и когда первый натиск был отражен, ссадил бойцов с лошадей. За несколько минут они возвели круговую баррикаду из мертвых тел и конских трупов, прирезав и половину своих скакунов. Во время последующих атак этот вал становился все выше и выше, ибо бойцы Блейда, засевшие за ним, вовсю работали копьями и длинными кавалерийскими палашами. В центре укрепления разожгли огромный костер из седел, упряжи, колчанов и свежих конских шкур, которые давали массу дыма; к счастью, этот сигнал был замечен в крепости, и его твердость лично прибыл на выручку с тремя ротами.
Когда солдаты обратили врагов в бегство, Халтах обревизовал форт Блейда и принял его доклад. Убедившись, что все сказанное соответствует действительности, он приподнял седую бровь и рявкнул; «Клянусь рогами и копытами Бартола!», после чего произвел героя дня в их неустрашимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86