Что же касается Маркса, то он решил изменить все. К ужасу матери, каждую
семейную трапезу Владимир превращал в оживленное обсуждение "Капитала".
Еще больше Мария Александровна расстроилась тогда, когда сын заявил, что
намерен, по примеру старшего брата, отправиться в С.-Петербург, поскольку,
по Марксу, движущей силой революции будет фабричный пролетариат.
В 1893 году, всего за год до восхождения на престол молодого царя
Николая II, в отцовском сюртуке и котелке, а С.-Петербург приехал
двадцатитрехлетний Владимир Ильич, который получил должность помощника
присяжного поверенного. Он вступил в марксистский кружок, члены которого
собирались по вечерам. За ужином во время масленницы познакомился с
молодой девушкой, тоже убежденной марксисткой. Надежда Константиновна
Крупская - круглолицая, курносая, большеглазая учительница - была на год
старше Владимира. После ужина оба гуляли по набережным Невы. Вместе
посещали собрания кружка. На одном из них кто-то предложил создать
литературные комитеты для образования масс. "Владимир Ильич рассмеялся, -
писала впоследствии Крупская. - Смех его прозвучал как-то зло и сухо... -
"Что же, - заявил он, - если кто-то желает спасти отечество с помощью
литературного комитета, этот превосходно, мешать мы ему не будем".
В 1895 году Владимир впервые выехал за границу. Ему хотелось попасть
в Женеву, чтобы познакомиться там с Георгием Валентиновичем Плехановым,
основателем русского марксизма, кумиром всей русской революционной
молодежи. Однако Плеханов, проведший двадцать лет в изгнании, начал терять
связь с марксистским движением в России, и Владимир Ильич, жаждавший
побеседовать с Плехановым, нашел, что тот холоден и высокомерен. Из Женевы
Ульянов поехал в Цюрих, Берлин и Париж, где любовался широкими, усаженными
деревьями бульварами. Через несколько недель вернулся в Россию, привезя в
сундуке с двойным дном пачки нелегальной литературы, и тотчас с головой
окунулся в организацию забастовок и составление антиправительственных
листовок и воззваний. Из осторожности он избегал нападок на молодого царя,
находившегося на престоле меньше года. "Конечно, если начнешь с
выступлений против царя и существующей социальной системы, то лишь
восстановишь против себя рабочих", - объяснял он. В 1895 году он был
арестован и с год просидел в петербургской тюрьме, после чего сослан на
три года в Сибирь.
Жизнь политического ссыльного в Сибири в последние годы царского
режима отнюдь е походила на кошмар. Напротив, допускалось множество
послаблений. Наказание состояло лишь в ограничении передвижения ссыльного.
При наличии средств он мог жить с теми же удобствами, как и в Европейской
России, мог завести семью, иметь прислугу, получать письма и книги,
принимать гостей.
После освобождения из петербургской тюрьмы перед ссылкой Владимиру
Ульянову разрешили задержаться на пять суток в С.-Петербурге и на четверо
в Москве. Захватив с собой тысячу рублей и сундук с сотней книг, он в
одиночку уехал за Урал. Три года, проведенные в Шушенском, недалеко от
монгольской границы, были одними из самых счатливых периодов в жизни
В.Ульянова. Рядом протекала река Шушь, изобиловавшая рыбой, в лесах
водились медведи, белки, соболя. Владимир снял несколько комнат. Дважды в
день он купался, купив собаку и ружье, ходил на охоту. Он был самым
состоятельным человеком в деревне и научил местного торговца вести
бухгалтерский учет. К нему приходило огромное количество писем, он вел
переписку с марксистами со всех концов России и Европы. Ежедневно в
течении нескольких часов работал над объемистой книгой "Развитие
капитализма в России".
Через год к Владимиру Ульянову приехала Н.К.Крупская. Будучи
арестованной за организацию стачки, она добилась ссылки в Шушенское,
заявив полиции, что она приходится Ульянову невестой. Тот обрадовался
приезду Крупской и привезенным ею книгам, но не был в восторге от
появления родительницы Надежды Константиновны, которую недолюбливал. Своей
матери он писал: "Надежде Константиновне... поставили трагикомическое
условие: если она не вступит немедленно в брак, то назад в Уфу". Чтобы
решить проблему, 10 июля 1898 года они поженились. Новобрачные тотчас
принялись за перевод книги Сиднея и Беатрисы Уэбб "Теория и практика
тред-юнионизма". В русском варианте книги насчитывалось тысяча страниц.
Зимой оба катались на коньках по льду реки. Владимир Ильич был
превосходным конькобежцем: засунув руки в карманы он мчался что есть сил.
Надежда Константиновна смело, но неуклюже ковыляла следом. Однажды примеру
дочери решила последовать теща В.Ульянова, но тотчас упала на спину. Всем
троим нравилась снежная сибирская зима, чистый прозрачный воздух, покой и
тишина дремлющих под белой пеленой снегов. "Мы жили словно в заколдованном
царстве", - вспоминала Н.К.Крупская.
Поскольку срок ссылки В.Ульянова закончился раньше, чем у Н.Крупской,
оставив жену и тещу в Сибири, он поехал в С.-Петербург. Вскоре от имени
"потомственного дворянина Владимира Ильича Ульянова" было подано прошение
с просьбой разрешить ему вернуться в Сибирь перед поездкой за границу и
проститься с женой. Просьба была удовлетворена. После этого началась жизнь
революционера-одиночки, который переезжал из одного европейского города в
другой. Он успел зарекомендовать себя как организатор подпольной работы и
талантливый пропагандист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227