по моему мнению, цунами как-то связано с нынешней эпидемией. Мои выводы основаны на информации о предыдущих морских катастрофах, сэр. – Френч до боли вцепился рукою себе в плечо. Никуда не денешься, надо говорить дальше. – Семьдесят лет назад в Бюрине была зарегистрирована вспышка туберкулеза или дифтерии. Во всяком случае, тогда полагали, что это туберкулез или дифтерия. По времени эпидемия совпала с приходом в город электричества и радио. По причинам, которые мы пока не можем до конца объяснить, электромагнитные поля влияют на дыхательный рефлекс. Может быть, в Уимерли произошел всплеск электромагнитной активности, и, как следствие, развилась массовая гиперчувствительность к этим полям. Пока я не могу точно сказать, в чем тут дело, но знаю, что все эти события почему-то провоцируют сильнейшую электромагнитную турбуленцию, которая затем становится причиной цунами… Я не знаю точно, почему именно здесь, сэр. Есть еще один фактор… В Бюринском заливе перед цунами наблюдалось катастрофическое снижение популяций всех видов фауны, сэр, и в океане находили тела, такие же, как здесь. – Командор закрыл глаза. – Я согласен, это только гипотеза… Да, я понимаю… Но… Нет, сэр. Да, я буду держать вас в курсе. Да, сэр… Да, сэр… Да.
Френч осторожно положил трубку, презрительно фыркнул, покачал головой и изо всех сил потер лицо руками. Опять он выставил себя дураком. Не только сам поверил во всю эту чушь, но еще и командование убедить пытался. Теперь карьере точно конец. Френч поискал глазами пачку сигарет. Ага, вот она, на столе. Пустая. Отправят в отставку, объявят психом, поместят в частный дурдом. Выкинут только за то, что болван командор видит дальше собственного носа и не может об этом молчать. Френч смял пустую пачку и швырнул в дверь. Будь под рукой ствол, застрелился бы к чертовой матери.
Томпсон ждал лифта.
Он вдруг вспомнил карикатуру в каком-то старом медицинском журнале. Двое врачей беседуют в конце рабочего дня. «Опять мне не удалось угадать, – говорит один. – Пациент выжил». Томпсон часто вспоминал эту фразу, когда сильно уставал. Сколько раз он сегодня действовал вслепую? Целый день – сплошное гаданье на кофейной гуще.
Доктор только что спускался вниз проведать Агату. Кошка свернулась клубочком на заднем сиденье внедорожника и сладко посапывала в темноте. Томпсон не стал тревожить любимицу. Он обошел кирпичное здание кругом, встал против главного входа и посмотрел через дорогу на рыбацкие дома и череду одноэтажных типовых домиков с плоскими крышами. Их построили совсем недавно. Дальше чернела бухта, а за ней, на другом берегу, виден был Уимерли. Вон огромный утес, а вон и восточная окраина городка, там кончается бухта. Свет до сих пор не дали, только кое-где в окнах мерцают свечки да керосиновые лампы. Томпсон вспомнил, как вчера вечером заезжал в дом к Уилфу Мюррею, вспомнил, как вкусно там кормили. Разговоры за столом, дети по двору носятся… Красота! Приятно иногда побыть в обществе здоровых людей. Почему же все-таки эпидемия их пощадила? По шоссе проехала машина, Томпсон успел разглядеть профиль водителя. Откуда он возвращается? Из бара? От любовницы? С работы? Горести Уимерли до Порт-де-Гибля пока не добрались. Как и до остальных городков в этом районе.
Томпсон глядел вслед автомобилю и думал об Агате. Сидит одна-одинешенька в душной машине. Надо отвезти ее домой, нечего ей возле больницы делать. Оставить ей дома еды побольше, сиденье на унитазе поднять… Томпсон всегда оставлял в кухне полуоткрытый кран: вдруг не удастся прийти вовремя? Жажда убивает гораздо быстрее голода.
Он прослушал сообщения на автоответчике мобильного телефона. Ничего срочного. Томпсон вернулся в больницу и заглянул в ординаторскую. Там работал телевизор. На темном экране мелькали дома, очевидно, показывали Уимерли. Из четырех врачей только двое повернули головы, когда Томпсон вошел.
– Какие новости? – спросил он и с тоской посмотрел на автоматы для продажи еды. Сейчас бы шоколадный батончик! Но полочки за стеклом были пусты, всё уже подъели до Томпсона. Ни тебе бутербродов, ни шоколадок, ни чипсов, ни даже жвачки.
– Как ни странно, никаких, – ответила молоденькая очкастая врачиха с длинными волосами, забранными в хвостик. Она заложила руки за голову и откинулась на спинку дивана, не отрывая глаз от телевизора. – Новых больных не поступало. Тела в бухте больше не ищут. Вертолеты улетели. Репортеры, конечно, говорят, что всю технику просто перевели в открытое море. Один журналист якобы перехватил телефонный разговор военных. Он, правда, ничего не понял, но вроде в океане нашли какую-то очередную пакость. – Врачиха повернулась и посмотрела на Томпсона с таким видом, словно ждала от него какого-то заключения. Но что тут скажешь?
– А вы как думаете? – спросила она.
– Может, все уже кончилось? – предположил доктор.
– Сплюньте, – ответила врачиха и трижды постучала по деревянной ручке кресла.
В коридоре на шестом этаже было тихо, из палат струился мягкий голубоватый свет. Томпсон присел на стул в сестринской, надел очки для чтения и начал просматривать истории болезни. Он аккуратно выписал на отдельный листок фамилии всех, кто страдал угнетением дыхания. Восемьдесят девять человек. Томпсон достал карманный компьютер и сверился со списком утопленников, который командор Френч прислал по электронной почте. Мимо прошел врач-практикант, наверное, поставили на ночное дежурство. Парень был обут в белые кроссовки на мягкой подошве. Он сочувственно улыбнулся Томпсону и спросил:
– Вы домой-то хоть иногда заглядываете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147