А на небе ни облачка. Шум поднялся – ни дать ни взять река ледоходит. Оглядываюсь – море на горизонте дыбом стоит. Волна с гору. И на меня. А я даже пальцем пошевелить не могу от страха. В жизни такого не видал. Сижу и таращусь. Жду, что будет.
Еще четверо зашевелились на своих постелях и повернули головы к Томми.
– Все, думаю. Крышка. Кругом совсем почернело, волна уже до неба поднялась. А потом… – Томми перевел дух. Все взгляды в палате были прикованы к нему, – … потом пропала. Как не было. Такие вот дела, ребята. – Последние слова Томми почти прошептал. Повисла тишина. Стало слышно, как ходят поршни в аппаратах искусственного дыхания. – Так и не знаю, было это или не было. Может, помстилось мне, и не выходил я ни в какое море…
Кто-то закашлялся, видно пытался заговорить, но дыхательная трубка не дала, остальные просто кивали. Томми с ногами вскарабкался на стул. С мокрой одежды натекла порядочная лужа и поползла к железным ножкам кроватей. По палате распространился запах водорослей, и глаза у больных тут же прояснились. Через миг в окно, не замечая стекла, влетели шесть оранжевых лучей и исчезли в головах у пациентов.
В наушнике раздался голос:
– Движение цунами замедляется, сэр. Давление внутри – 20 гектопаскалей. Скорость упала до сорока семи узлов. Волна достигнет берега на десять минут позже.
– Вас понял, – ответил Френч и повернулся к Томми: – Теперь куда?
Томми спрыгнул на пол, улыбнулся и показал пациентам большие пальцы.
На другой стороне коридора, в женской палате никого не оказалось. Аккуратно застеленные койки. Взбитые подушки.
Толстуха-медсестра вплыла следом за Френчем и Томми: узнать, чего надо этим «посторонним».
– А где больные? – начальственным тоном спросил командор.
– Ваши забрали, – с вызовом ответила медсестра. – Женщин первым делом вывели.
– А в мужских палатах еще кто-нибудь остался на этаже?
– Дальше по коридору. Мы их к эвакуации готовим. Посещения запрещены.
Френч кивнул Томми, и они пошли в следующую палату. Томми снова сел в центре и рассказал историю, но уже другую, более подходящую, по его мнению, для данной аудитории. И снова больные пришли в себя.
Френч, привалившись к дверному косяку, смотрел на старика, что лежал ближе всех к выходу. Губы больного дрожали, пальцы постукивали по одеялу. Старик не сводил с Томми огромных, черных как смоль глаз. На бледном лице они казались двумя чернильными кляксами. В глянцевых зрачках отражалась лампочка. Старик тряхнул головой, глаза его начали светлеть и стали голубыми. Оранжевый луч бесшумно прошел сквозь стекло и исчез во рту больного. Старик устало улыбнулся, кивнул и задремал.
– Сэр! Давление – 15 гектопаскалей, скорость – тридцать девять узлов. Волна достигнет берега примерно в двадцать три часа сорок семь минут.
– Их болезнь и создает волну, – отрешенно прошептал Френч. – Это духи.
– Повторите, сэр.
Командор стряхнул с себя оцепенение и оглянулся. Томми уже ушел. Френч кинулся в соседнюю палату. Томми важно сидел на стуле, для пущего эффекта размахивая руками и мокрым блокнотом. Теперь его голос звучал уже вполне уверенно.
– Не бойся, ласонька, тут мы как у Христа за пазухой. – Мисс Лэрейси повесила керосиновую лампу на гвоздь и улыбнулась уютному язычку пламени. Райне пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой низкую балку. Мисс Лэрейси стояла, выпрямившись во весь свой крохотный рост, наклоняться ей было незачем. – Эти доски любую волну удержат. – Она ткнула пальцем в потолок подвала, успокаивая Райну. – Они толстые, как кирпичи, и все щели просмолены. Отец у меня корабелом был. Он и дом такой построил, чтоб сплавлять можно было при надобности. Сам его сюда пригнал. Дом у нас путешественник.
На стоптанном полу стоял синий рундук, окованный медью, вдоль стены тянулись полки со всевозможными соленьями и вареньями.
– Я уж лучше вертолета подожду. Наверху. А то еще пропустим…
– Ну-ка, подвинь его, – велела Райне мисс Лэрейси.
– Этот ящик?
– Его.
Райна поднатужилась и попыталась сдвинуть рундук с места. Старушка окинула пытливым взглядом потолочные балки. «Безопасность, – подумала она. – Каких только слов олухи не выдумают». Рундук отъехал сантиметров на пять.
– Здоров шкафец, ничего не скажешь. Я когда-то в этот подвал почем зря бегала, пока отец не запретил. Он-то сюда этот гроб и приволок, чтобы я до сундучка своего не добралась. А там у меня все. Все, что сердцу мило.
Райна уперлась ногами, крякнула и снова налегла на рундук. Между ним и стеной обнаружился полированный деревянный ящичек.
– Уф, чуть пупок не развязался! – пропыхтела она, с трудом разгибаясь.
– Вот он сундучок мой волшебный, – гордо сказала мисс Лэрейси. – Тоже отец сработал. Чистый палисандр. Это дерево самое лучшее. И гладкое, и прочное, и каждое колечко на нем видно. Так Урия говаривал. А сам он это от моего отца узнал. – Старушка наклонилась, любовно погладила полированную крышку и открыла сундучок.
Внутри лежала мужская одежда. Синий свитер, несколько пар брюк, серых и коричневых, и носовые платки. Все было аккуратно сложено. Мисс Лэрейси взяла один из платков с вышитыми краями.
– Сама вышивала. Для Урии. – Старушка подняла свое сокровище повыше, чтобы гостья могла его разглядеть.
– Вещица что надо, – сказала Райна. Она рассеянно сжимала и разжимала кулаки, переминалась с ноги на ногу и посматривала в потолок. – По-моему, это… Шумит, вроде…
– Рано еще полошиться. Сегодня костлявая не тебя караулит.
Старушка положила платок обратно и выудила синий свитер. Он пах шерстью, нафталином, которым когда-то мисс Лэрейси заботливо пересыпала все вещи, и хранил тепло давно погибшего хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147