«И Джессику тоже любила». А теперь осталась одна-одинешенька. Что за нелепость? Клаудия должна присоединиться к своей семье – вот для чего нужен ей этот человек. Жаль только волосы у него почему-то посветлели и глаза изменились.
– Ты мой муж.
Но мужчина перед ней лишь покачал головой, он больше не был похож на ее мужа, на Реджа. Нет, это не Редж, это Джозеф. Лицо Клаудии перекосилось от страха. В отчаянии она снова поцеловала его, крепко, кусая губы. Она тихо постанывала, прижимаясь к нему все теснее и теснее, стараясь слиться с ним в единое целое. «Чтобы вытравить в нем все живое, – подумала Клаудия, – он должен сначала войти в мое тело».
– Ты умер, – прошептала она и закрыла глаза, чувствуя, как большие руки ласкают ее спину, как пальцы нащупывают бежевые пуговки. Из груди вырвался всхлип. Ее давно никто не держал в объятиях, и счастье от простого человеческого тепла было почти непереносимым.
– Редж, – простонала она, – Редж, Редж…
Пальцы замерли. Он отшатнулся.
– Нет! – Клаудия в отчаянии протянула руки к его лицу. – Не уходи… – Когда-то эти глаза лучились заботой и любовью, а теперь они смотрели на нее так, словно бы Клаудии вообще не было на белом свете.
– Прости, – сказал он и отвел взгляд.
Этот человек. Кто он?
Глаза Клаудии застилали слезы. Откуда они взялись? Такие огромные. Наверное, это кровь превращается в воду. Другой жидкости в ее теле уже не осталось. Клаудия обернулась. У стены темнели два силуэта. Две девочки, рука об руку. Джессика и Тари.
Клаудия покачала головой.
– Не уходи. Здесь безопасно. Прошу тебя, – умоляла она. – Пожалуйста, не уходи.
– Не могу… Мне надо идти. Там… – Мужчина отодвинулся, руки больше не обнимали ее тело, одинокое тело, одно тело, одно, а не два, как раньше, всего минуту назад. Он менялся и медленно отступал к двери кухни. – Мне надо в больницу, к моей дочери… – «Дочери» – далось ему с трудом. Он как будто боялся, что может навредить девочке, произнося это слово.
Клаудия сделала несколько шагов следом и остановилась.
– Нашей дочери! – крикнула она.
Человек еще не успел повернуться и выйти в прихожую, а Клаудия уже бросилась к буфету, выдвинула ящичек, один, потом другой, лихорадочно перебирая их содержимое. Нет, больше он ее не покинет. Он не умрет. А если и умрет, то только от ее руки. Ей на роду написано страдать, она страдала так долго, мучилась сознанием собственной вины, так пусть теперь эта вина обретет плоть и кровь! Клаудия нащупала деревянную ручку. Нож. Она подняла лезвие повыше, из холодной стальной полоски на нее взглянула Джессика.
У дяди Дага сердце разрывалось от горя. Тари, его племянница, его любимая девочка, умерла.
Медсестра проводила его в палату. Ким сгорбилась над постелью, она рыдала и прижимала к себе безжизненное тельце ребенка. По другую сторону кровати стоял высокий молодой врач. Лицо его было бледным, потрясенным. Сказать ему было нечего.
Даг не знал, куда себя девать. Он остановился на пороге. Ким отчаянно цеплялась за дочь, качала ее на руках, крепко сжимала в объятиях, словно одна только сила материнской любви могла вернуть мертвую девочку к жизни. Даг смотрел на синюшные, безжизненно свисающие запястья. Грудь сдавило, он всхлипнул и прижал к лицу руку с китом. Все бессмысленно. Что ему теперь делать с игрушкой? Он вырезал кита для Тари, а теперь ее больше нет. И никогда не будет.
Деревяшка оттягивала ему руки. Даг хотел положить ее на кровать, но передумал. Матери будет слишком тяжело смотреть на нее и думать, что старик вырезал фигурку специально для Тари. Ким гладила волосы девочки, целовала ее в лоб, обнимала, стараясь как можно теснее прижаться к дочери. Даг сунул проклятого кита за спину, чтоб никто не видел игрушку. Какой от нее теперь толк? Играть с ней больше некому.
Райна и водитель джипа не обменялись и парой слов, пока ехали по дороге к полевому штабу в Уимерли. Водитель представился ей как матрос первой статьи Несбитт. Совсем молоденький парнишка, к тому же видно было, что он сильно нервничает и хочет завести разговор, но никак не подберет нужных слов. И совсем непохож на верзилу и коротышку. Эти двое проводили Райну обратно в палату, чтобы она могла переодеться, а потом отвели вниз на стоянку, где ее уже ждала машина. Несбитт больше других солдат походил на обычного человека. Не такой суровый и самоуверенный. На лбу у него пышным цветом цвели прыщи, совсем как у подростка. Райне он сразу понравился.
Доктор Баша задал ей тысячу всяких вопросов о том о сем, о прошлом, о событиях, о людях, которых Райна знала. А еще потребовал, чтобы она назвала номер своего телефона, машины, день рождения, размер обуви. И сравнил ее ответы с бумажкой в руке.
Когда все галочки на бланке были расставлены, Райна спросила его:
– Ну как, сдала?
– Если вы имеете в виду экзамен на адекватность, то да, без сомнения, с блеском выдержали.
«Что это, черт возьми, за новый предмет такой? "Адекватность"», – квакнула про себя Райна, и ей стало смешно.
Машина подъехала к клубу, и Райну провели мимо огромных дверей пожарной части к главному входу. Несбитт быстро пошел вперед, но тут Райна посмотрела на бухту и застыла на месте. Что-то крапчато-зеленое, страшно длинное змеей извивалось в волнах. Через него, как через веревочку, прыгали синие рыбы, поднимая в воздух фонтаны брызг. Райна изумленно взглянула на Несбитта и рассмеялась.
– Во чудеса-то! – воскликнула она. – Чудо из чудес. Такое разве что в фильмах увидишь.
Несбитт нехотя улыбнулся, глаза его остались грустными. Он придержал перед Райной дверь и кивнул, явно стараясь не смотреть в сторону бухты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147