Играя с Феррисом до поздней ночи в бильярд, мы обсуждали с ним наши профессиональные проблемы, и постепенно я убедился, что нынешним контрабандистам и прочим жуликам есть чему поучиться у своих предшественников. Капитан поведал мне о некоторых блестящих махинациях, о которых я раньше и не слыхивал. И мне стало ясно, что, когда я вернусь домой, придется усилить работу нашей секьюрити.
Дом – вот ещё одна туча на горизонте. Думать о доме не хотелось. Он олицетворял для меня новые заботы и обязанности, необходимость принимать решения, улаживать раздоры, которые съедают время – минуты и часы в ничтожном количестве дней. Кроме того, дом – это одиночество, которое отсюда мне даже трудно было себе представить. Или я уже давно нашел для этого ответ? В нашу последнюю ночь я лежал в темноте, слишком взбудораженный, чтобы заснуть, слишком усталый, чтобы бодрствовать, и тут до меня донесся настойчивый стук в дверь и скрипучий голос стюарда:
– Капитан шлет вам привет, сэр! Земля на горизонте! Принести вам горячей воды?
Было ещё темно. Застонав, мы очнулись, разомкнули объятия, в нос ударил запах наших усталых тел. Молча, почти не обращая внимания на наготу друг друга, мы обтерли себя губкой, натянули одежду и поднялись на палубу. Джип приветственно махнул рукой и показал куда-то вперед. Сначала я ничего не увидел, потом глаза стали различать извилистые очертания хребта и звездное сияние в дымке, окутавшей самую высокую его вершину, напоминавшую зуб в челюсти ископаемого чудовища.
– Гунунг Агунг Вулкан на северо-востоке острова Бали. Высота 3014 м.

, – тихо проговорила Джеки. – Священная гора.
– Больше, чем священная, – вдруг раздался сзади резкий голос Шимпа.
Мы так и подскочили. Во время всего плавания Шимп почти не сходил со своего места возле леера и ни с кем не разговаривал, а сейчас он стоял, выпрямившись во весь рост, словно плотная, как стена, тень, и пристально вглядывался вдаль.
– Вершина – kaja Дорога от моря.

, тропинка справа – это добро, kelod Дорога к морю.

, тропинка слева – зло. Зло приходит на Бали с моря. А вы что туда принесете? – спросил Шимп.
– Самое лучшее из того, что здесь знают, – спокойно проговорила Молл со своего места у штурвала. – А что ещё может ответить любой из нас? Говорят, что даже те, кто находится у самого Края, не могут предсказать, какие последствия вызовет чей-то поступок, как переплетутся нити судеб.
– Так может быть, лучше вообще никак не поступать, – громко проговорил Шимп, а его обычно тусклые глаза оживились и заблестели. – Неужели не лучше подавить желание совершить поступок, чем позволить этим нитям запутываться и дальше?
Молл фыркнула.
– Тогда Сита так бы и лежала у ног сторукого Раваны. Враг Рамы – демон, похитивший его возлюбленную Ситу.

Повтори слова Кришны, мой Стефан, и поступай так, как ты, по-твоему, должен поступить.
– А как я должен? – В то утро все имело для меня горький привкус. – Если проект провалится, придут голод и смерть. Если он осуществится, мы принесем…
– Хуже, чем смерть, – прорычал Шимп. Длинные руки свело судорогой, плечи ссутулились. – Мужчины умрут. Женщины умрут. Дети умрут. Все умрет. Даже те потусторонние силы, которые вы разбудите, тоже имеют свой конец, так же как и начало. Но они смотрят дальше. Людские жизни для них, что сухие листья в печи, – пых! Помечутся, и нет их. А огонь продолжает гореть. И приходят другие поддержать его. Что придает смысл жизни и смерти людей, что поддерживает этот огонь, если не заветы предков?
– Ну подумайте, – вздохнула Молл, в её тихом голосе звучала печаль. – Вы, сэр Шимп, вы же мудрец, вы разжигаете огонь. Но что вы скажете ребенку, который плачет и просит дать ему хотя бы рисинку, когда у него живот раздуло от голода? Неужели вы утешите его тем, что обычаи предков мудры? И что вы скажете матери, которая рыдает над могилой ребенка и царапает ногтями высохшую землю? Ну? – с внезапной яростью выкрикнула Молл. И хотя нас всех окутывала бархатистая тьма, мне показалось на миг, что я отчетливо вижу её – ноги широко расставлены, голова откинута назад, словно она бросает вызов возвышающемуся перед ней Шимпу.
– Нет, – резко ответил тот. Он склонил голову и стал меньше ростом. – У меня нет ответа. Нет его и у тех сил, которые хотели бы остановить этих двоих и их проект. Вот я и помогаю, чем могу и как могу. Но я прошу их ответить мне.
– Это несправедливо! – возразила Джеки. – Как мы можем ответить на то, на что не находите ответа ни вы, ни эти ваши силы?
– Может, вам ответить легче, чем им, миледи, – сказала Молл. – Они видят только перепутанные нити. А вы можете соединить какие-то из них, чтобы они стали прочнее, или выбрать какую-то одну из клубка и сделать её главной.
Впереди на мгновение вспыхнула красная точка; и сквозь все усиливающийся ветер я вдруг услышал какой-то тихий дребезжащий звук, скорее я его даже почувствовал, чем услышал, – легкое сотрясение корабля и моря за бортом.
– Гунунг Агунг не дремлет, – тихо проговорил Шимп, и тут я увидел, как посветлело небо. Но все вокруг оставалось бесцветным.
Таким же бесцветным все было и тогда, когда «Сапфир», пыхтя, вошел в мелководный залив Паданг, обменявшись небрежными гудками с одним из ранних паромов, направлявшихся к другим островам. Если кто-то из пассажиров парома и заметил что-то странное в прибывшем пароходе, они, наверное, приписали эту странность плохой видимости и забыли о ней. Полчаса назад мы прошли мимо китайской джонки, относившейся к эпохе династии Мин Династия Мин правила в Китае с 1368 по 1644 г.

; в каждом порту на рассвете и закате возникают свои странности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137