Вдруг у нас из-под ног что-то вспорхнуло и, резко прокаркав, захлопало крыльями. Какая-то птица, но нервы у нас были так напряжены, что мы приняли её чуть ли не за кобру. Мы ещё теснее обнялись, чувствуя, что оба дрожим, начали шептать нежные слова и обмениваться поцелуями.
Испуг, однако, быстро прошел, но мы продолжали ласкать друг друга, пока ощущения, в которых невозможно ошибиться, не заставили нас осознать, что именно мы делаем.
– О господи! – воскликнула Джеки, у неё перехватило дыхание, но она не остановилась. Мои руки уже забрались под её измятую кофту, я провел пальцами по её ребрам, животу и стал красться выше, пока у меня в ладонях не оказались её груди. Джеки запустила руки за пояс моих брюк.
– Нельзя! – сказал я, придя в ужас. – Я хочу сказать… не здесь… может быть…
– Так и перестань сам, – пробормотала она. – Ну не надо…
Я перестал. А она с такой силой прижалась ко мне, что выбора у меня не осталось.
– Прекрати! – прохрипел я.
Джеки слегка отодвинулась, но не отпустила меня.
– Мне надо на что-то опереться! – пробормотала она. – Я не могу стоять.
Мои руки скользнули вниз, чтобы поддержать её, и застыли на её ягодицах. И что в этом было плохого? В конце концов, мы же не подростки, мы можем просто немного задержаться и всё-таки успеть на корабль. Но мешали её джинсы, пояс был слишком тугой. Я расстегнул его; почувствовал, как она, переминаясь с ноги на ногу, прижалась головой к моей груди, губы полуоткрылись, я ощутил её горячее дыхание. Под нажимом молния подалась, её джинсы опустились на щиколотки, теперь на ней оставались только трусики из прочного хлопка, и я заскользил по ним пальцами. Почувствовав теплоту и запах её тела, я опустил руки ниже и нащупал напрягшиеся мышцы. А руки все скользили и скользили, пока не наткнулись на первые нежные волоски. Джеки вскрикнула, как-то осела, словно ноги отказывались её держать; но если она лишилась сил, то как же её руки оставались у меня в брюках? И куда, черт побери, подевался мой меч, ведь если всё это будет продолжаться, мы упадем прямо на него…
Это продолжалось, но мы не упали, скорее Джеки просто потянула меня за собой. И мягкая, покрытая листвой трава оказалась удивительно теплой, когда мы, запутавшись в почти совсем сброшенной одежде, опустились на нее, продолжая сжимать друг друга в тесных объятиях. Опьяняющий коктейль воспоминаний и обманчивая темнота разом смели все запреты, мы забыли об опасности, об осторожности. Мы утопили себя и наши чувства друг в друге, не замечая ничего вокруг. Для меня в мире осталась только Джеки, я вдыхал теплый аромат обвившегося вокруг меня тела, и все перестало существовать, все страхи отступили. Только раз мы вынырнули на поверхность, и то это была своего рода уловка, предлог, позволяющий продлить возбуждение, оттянуть кульминацию до того, как наступит окончательное погружение.
– Неужели… тогда… годы назад… было так же хорошо? – задыхаясь, проговорила Джеки.
Я изогнулся, чтобы поцеловать её щиколотки, теперь уже покоившиеся у меня на плечах.
– Нет. – Только это я и смог выжать из себя. – Тогда я и не подозревал, что такое возможно… сколько же мы потеряли… – Я страстно прижался к ней, её пальцы впились мне в бедра, и темнота вдруг взорвалась ослепительным светом.
А потом мы отстранились друг от друга, отпрянули в стороны; и, конечно, больше это уже не продолжалось. Внезапно мы почувствовали опустошение, нас облепили листья, оказавшиеся в самых неподходящих местах, мы промокли, локти у меня покрылись ссадинами, во рту был неприятный вкус, и в какой-то момент острый камешек аккуратно рассек мне кожу на левом колене.
– Наверное, думаешь, что у тебя возникнут проблемы? – поежилась Джеки. – Я ведь не пользуюсь пилюлями и вообще ничего не предпринимаю…
– Да? Хм-м… Слушай…
– Не твоя вина. Не беспокойся, все обойдется. Как ты думаешь, почему я не спешила снова выйти замуж? Эта перспектива мне ничего не сулила.
– Да? – повторил я и крепко обнял её.
– Спасибо, – проговорила она. – Но я не очень сокрушалась по этому поводу. Не очень.
Усталость навалилась на нас, и несколько минут мы просидели молча. Слабо мерцая сквозь листву, луна придавала нашей коже нездоровый блеск.
Прижимавшийся ко мне бок Джеки стал совсем холодным.
– Не так уж и тепло, – опять поежилась она.
– Да… Похоже, ветер переменился. – Я вдруг поперхнулся.
Ветер! И луна! Значит, тучи рассеивались. Если приближается рассвет…
– Боже! Нам же надо возвращаться на корабль!
Джеки ахнула, попыталась подняться, но запуталась в джинсах, все ещё болтавшихся на одной ноге, и упала на меня. Со мной случилось то же самое, так что получилась настоящая куча-мала.
– Прямо как дураки подростки, – проворчал я, нащупывая свой пояс; мне не хотелось натягивать одежду, кожа казалась грязной, словно пол в нью-йоркском такси. – Совсем спятили…
– Господи! Набросились… друг на друга, как бездомные кошки! И… и… черт побери, как противно во рту… в зубах волосы застряли…
– И у меня!
Мы замерли. Оба. Внезапно растерялись, и я почувствовал, как Джеки, словно пробуя, можно ли, дотронулась до моей руки. Я промолчал, потянулся к ней и снова крепко обнял её.
– Глупо, конечно, – проговорила Джеки, оглядываясь. – Что если бы он вернулся, этот старик, и нашел бы нас…
– Он был бы сражен. Но он не вернулся. И знаешь, здесь, на Спирали, чувства, как и многое другое, – могущественная штука, если, конечно, они достаточно сильны. Так, во всяком случае, мне говорили. Любовь сама по себе может стать надежной защитой.
– Любовь?
Я не сразу ответил, шаря вокруг в надежде найти меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137