Но бывало и по-другому. Тогда я не мог найти даже запертых дверей. Вокруг были только низкие стены викторианской эпохи склада и фабрики, а то и засыпанные мусором пустыри или унылые улицы, застроенные вульгарными кафе, отживающими свой век лавками, а иной раз в глаза бросались свидетельства обновления: отреставрированные и приукрашенные фасады нежилых домов, сахариновая мешанина из сувенирных магазинов, дискотек, испанских баров или бистро с оплетенными соломой бутылками в витринах и складчатыми маркизами, – и всё это пестрое, элегантное и безжизненное, как бабочки из дутого стекла. Правда, неуспех в поисках постигал порой и в тех случаях, когда я был в таком же взвинченном состоянии, как когда я её находил, – по крайней мере, мне так казалось. Было ли мое состояние условным знаком для выхода на Спираль? Инстинкт подсказывал мне, что это не так, а в путешествиях по Спирали, когда кругом был хаос, я привык доверять инстинкту. Впрочем, смысл всего этого был выше моего понимания.
А сейчас, когда я завернул на улицу Тампере, меня будто током ударило – она ничуть не изменилась: свежий ветер гнал по сточным канавам те же обрывки газет, так же зловеще шелестели, скользя по мостовой, клочья полиэтилена. Дейв наконец прервал долгое молчание.
– Гак это и есть твоя романтическая гавань? – воскликнул он.
Однако я был слишком занят, стараясь разобраться в маленьких закоулках и двориках.
– Следи за крышами! – бросил я Дейву и повернул в левую, что-то вызвавшую в памяти улицу.
– И что я должен увидеть? – спросил Дейв.
– Увидишь – поймешь!
Я опять свернул направо. Двигаться надо было в сторону моря, это казалось самым разумным. Мне эта улица показалась знакомой, я вспомнил и эту заброшенную фабрику на перекрестке – ещё один добрый знак. В прохладном, неподвижном воздухе с пронзительными криками кружились чайки, их крики подгоняли и одновременно настораживали. По обеим сторонам улицы, такие же загадочные и гибкие, легли вечерние тени. Куда же свернуть? Позади автомобилей не было, и я сбавил скорость, машина едва ползла, пробираясь вперед, а я внимательно глядел по сторонам.
– Ну что? Пока ничего примечательного, – скучающе проговорил Дейв. – Тихо, как в сточной канаве. Им следовало хотя бы проложить тротуары, а то каково тут по вечерам. Неудивительно, что все так присасываются к телевизорам.
– То есть?
– А ты глянь на эти антенны. Наверное, живя здесь, окосеешь.
Я резко затормозил, и рот у меня раскрылся сам собой.
– Эй, Стив! Теперь я понимаю, почему ты так донимал меня с ремнем! – жалобно проскулил Дейв. – Я чуть не вылетел через лобовое стекло. Чуть сигарету не смял.
– Так ты ведь любишь турецкие.
Я снова прибавил скорость, и машина поскакала по булыжникам к перекрестку, а там свернула направо. Неподалеку эту улицу пересекала другая, а в конце её виднелись игольчатые тени, напоминавшие гигантскую паутину.
– Дейв, балда! Разве это похоже на телеантенны?
– Ну, не знаю. Здесь ведь порт недалеко, может, это радары?
– Антенны! – расхохотался я, будто опьянев от радости и облегчения.
Круто свернув ещё за один угол, мы с ревом понеслись вниз, к морю. Теперь Дейв мог всё видеть сам, и когда увидел, обомлел, молча откинулся на спинку сиденья, и рот у него раскрылся, а глаза расширились и поглупели. И даже я, предвкушающий, что мы сейчас увидим, невольно сбавил скорость и медленно въехал на забарабанившие под колесами доски набережной, и тут остановился. Мы оба молча поднялись и, встав на сиденья, опершись о ветровое стекло, с немым восхищением смотрели на старинную пристань, созерцали то, что должно было исчезнуть ещё два столетия назад. Меня охватила безудержная радость – теперь я знал, что это не галлюцинация, не плод моих фантазий, эти воспоминания, которые я так долго носил в себе, – перед нами высился целый лес без корней и листьев: вместо них виднелись лишь просмоленные канаты и лини, целый лес мачт, теснивших друг друга, великолепная флотилия кораблей с прямыми парусами на фоне пылающего архипелага туч, подсвеченных заходящим солнцем.
Сотни типов судов, их было невероятно много. Они стояли тесными рядами, покачиваясь на волнах, и терлись шканцами о прибрежную стенку, напоминая огромных морских чудовищ, лениво почесывающих бока. Небольшие рыбацкие лодки с изогнутыми носами стояли рядом с клиперами, очертания которых напоминали акул, мощные борта галеонов заслоняли палубы одномачтовиков с косыми парусами. Но в основном здесь были суда георгианской эпохи или похожие на них корабли, какие строили с конца XVIII до середины XIX века, – красавцы последней поры парусного флота. Жерла пушек на каперских кораблях кровожадно взирали на округлые борта купцов, а тут и там темнели четкие очертания тяжелых военных кораблей, с грозным властным видом стерегущих более мелкий флот. Все эти корабли доставляли в порты, расположенные в крайних точках Сердцевины, грузы со Спирали – странные грузы, о назначении которых зачастую можно было лишь догадываться. Даже военные корабли тоже перевозили товары, причем едва ли добытые честным бартером или полученные в награду за конвойную службу. Всем им скоро предстояло вернуться на Спираль, слишком долгое пребывание вне которой таит в себе опасность. А пока они тут, их команды наверняка отправились на поиски развлечений, и мы можем последовать за ними.
Я улыбнулся Дейву, вполне понимая, что до сих пор, сколько бы я ему ни втолковывал о Спирали, он упрямо отмалчивался, не спешил соглашаться, не веря ни единому моему слову, несмотря на пережитое им в Бангкоке.
– Какие-нибудь комментарии, мистер Ошукве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137