— В этом я успел убедиться, — согласился, м-р Смис, сделав легкую гримасу.
— Разве не гораздо лроще заставить м-ра Росса подписать маленький документик в пять-шесть строчек? — спросил Цезарь вполголоса.
— Смотря по тому... — ответил Смис. — Мое мление такое: дело это сложное, очень сложное. Значительно легче воспроизведения его подписи будет — извините за откровенность — склонить его к составлению преждевременного завещания. В противном случае, говоря попросту, зам только придется заказать для лего один из ваших знаменитых надгробных венков.
В глазах Цезаря светилось удовольствие. Вера в успех приятно щекотала его самолю!бие.
— В данный момент цель моей жизни — воспрепятствовать ему подписать эти шесть строк в пользу кого бы то ни было,—сказал он. — Мое главное желание — видеть м-ра Росса умершим прежде, нежели ой успеет распорядиться относительно завещания своих капиталов.
Смис взглянул на него с изумлением.
— Вы серьезно это говорите? — спросил он.—А мне точно послышалось, будто вы недавно сказали, что его состояние после перейдет в казну.
— В том случае, если у него не будет наследников, — оказал Цезарь. — Никогда не забывайте этого: если у него не будет наследников.
— Но кому же от него унаследовать? — спросил Смис. — Ведь он же холостяк...
— Он — вдовец, — возразил Цезарь. — У него был ребенок, отнятый у него и затем погибший. Будь он еще жив, он, вероятно, завещал бы свое состояние какому нибудь собачьему приюту или чему-нибудь еще боле абсудрному.
В голове Смиса медленно начала всплывать и оформляться новая идея. Медленно, очень медленно, в дотоле темные уголки и извилины его мозга начал проникать свет. Он быстро соображал. То, что для других являлось тайной, для него не было тайной. Подобной индукционной способностью не мог похвалиться даже сам Цезарь. Некоторые из происшествий, занимавших Смиса в последние дни, лоставили его в полное недоумение, но теперь он начинал «видеть».
— Сколько лет было бы теперь его дочери, если бы она была в живых? — спросил Смис.
— Сорок семь,—услужливо ответил Цезарь. — Тремя годами моложе меня.
Итак, ему пятьдесят. Правда, бывали такие, дни, когда ему можно было дать их, но в это утро он выглядел тридцатилятилетним.
— Сорок семь,—повторил он.—Она удрала из дома, когда ей было лет двадцать с лишним, и затем вышла замуж за какого-то скрипача или кого-то в этом роде.
Тогда старик завещал свое состояние какому-то сиротскому приюту, лишив ее законной доли. После, когда он узнал о ее смерти, он это завещание разорвал, намери-ваясь, кажется, составить новое. Как видите, мне известны все детали частной жизни м-ра Росса.
— А что, если она не умерла? — протяжно спросил Смис.
Цезарь неловко заерзал на стуле.
— Леший вас знает, что вы хотите этим сказать! — воскликнул он. Впервые Смис увидел его потерявшим свое обычное хладнокровие.
— Предположим, она не умерла, — повторил он. Цезарь пожал плечами.
— В таком случае, она унаследовала бы деньги, если бы он умер.
— А вы представили бы ее как законную наследницу?
Цезарь молчал.
— Скажите, сделали бы вы это? Допустили бы вы, чтобы она отправилась в какой-нибудь английский суд и рассказала бы там о годах, проведенных ею в заточении, в вашем французском поместье? Приятно было бы вам, если бы она рассказала судье окружного трибунала о том, как вы выпускали ее на ночную прогулку с наручниками на руках и кандалами на. ногах?
Лицо Цезаря побледнело и осунулось, теперь ему смело можно: было дать его настоящий возраст, но человек,окрещенный дураками Трэй-Бонгом, продолжал говорить безжалостно, решив во что бы то ни стало заставить Цезаря раскрыть свои карты.
— Вы говорите, что она вышла замуж за скрипача? Понимаю. Вы, вероятно, пустили дв ход эту выдумку, желая оказать, что она стала супругой композитора, замечательного композитора-дилетанта, по имени Уэлланд?
Цезарь вздрогнул. Смис счел это втооичной удачей.
— Вы узнаете о ее родстве с Россом убеждаете ее ехать с вами за границу, в надежде, что Уэлланд получит развод, которого он, однако, не, получает. Возможно, что ее ребенок умрет или умер, но она-то, безусловно, останется в живых.
Теперь Цезарь успел овладеть собою, циничная улыбка скривила углы его рта.
— Но ведь вы же — замечательный человек! — сказал он насмешливо. — Вы мне сказали почти все так, как оно есть. Ребенок умер, а в это время родилась Стефания. Заявить о наследственных правах Стефании на миллионы Росса — именно та цель, которую я преследую. Словом, вы теперь либо все знаете, ли|бо обо всем догадались. Вы неглупы, Смис, умнее, нежели я думал. Будете работать рука об руку со мною — состояние себе наживете. Если же нет...
— То мне грозит скоропостижная и безболезненная смерть, не так ли? — ухмыльнулся Смис. — Только остерегайтесь, как бы мой нож не опередил ваши яды.
Он опустил глаза. У ног его лежал конверт.
— Это вы обронили? — спросил Смис, нагибаясь и поднимая его. — Адресовано вам.
Цезарь отрицательно .покачал головою.
— Я не обронил его, — сказал он, бросив взгляд на надпись: «Цезарю Валентайну».— Откуда же оно взялось? — воскликнул он, осматриваясь во осе стороны — Здесь никого не было.
Записка содержала всего три строчки, написанные пером большими, печатными буквами: «Цезарь! Ты — только смертный, помни это! № 6».
Смис прочел это с явным хладнокровием, но Цезарь, вырвав записку Из его рук, скомкал, ее в шарик и с проклятием бросил в сторону.
— О, Уэлланд!—прошепел он,—если мне только удастся отыскать тебя прежде, нежели ты сумеешь найти меня, то —берегись Цезаря!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31