— Теперь я скажу вам вашу тайну, — вполголоса заговорил Смис, указывая пальцем на висевший на стене герб. С какой стати этот герб здесь? Откуда эти буквы С и эти лилии в узорах вашего ковра, м-р Валентайн? Одно из двух: или вы сумасшедший, или вы слишком умный. — Смис говорил теперь протяжным шепотом.— Я,
конечно, готов допустить, что вы страдаете особым видом мегаломании, — мне уже приходилось сталкиваться с подобными претенциозностями, пожалуй, еще экстравагантнее ваших, — но не беспокойтесь, я надеюсь живо вас от этого излечить.
— Что же это за герб? — строго спросил Валентайн.
— Это — герб Цезаря Борджиа, — ответил Смис. — Телец на золотом фоне —это именно фамильный герб Борджиа. Также и С, встречающееся в рисунке вашего ковра, было у Борджиа фамильным знаком отличия.
Теперь Цезарь перестал шагать и стоял с наклоненной вперед головою, не сводя своих сузившихся зрачков со Смиса.
— Я так же далек от сумасбродства, как от глупого и пустого тщеславия, — спокойно проронил он. — То, что я являюсь последним из прямых потомков этого замечательного человека, Цезаря Борджиа, герцога Валентин-ца — сущая истина!
Смис долго молчал. Много чего надо было ему обдумать. Некогда в Оксфорде он слыл знатоком истории Эпохи Возрождения, поэтому и теперь еще многое сохранил о ней в памяти. До крутого поворота в его жизни он имел у себя на квартире копию эскиза, приписываемого кисти Леонардо да Винчи, надпись под которым гласила: «Цезарь Борджиа родом из Франции, Герцог Вялентин-ца, Граф Дионский Иссоденский, верховный викарий Имолы и Форли». И тут ему невольно вспомнилось почти женственное и в то же время дерзновенное выражение изображенного лица, странно совпадающего с тем, которое он видел теперь перед собою. Цезарь пристально смотрел на него сверху вниз.
— Ну-с? — произнес Валентайн, казалось, радуясь изумлению своего гостя.
— Странно, — точно отсутствуя, проронил Смие. — От какой же ветви вы ведете вашу родословную?
— От Джираламо, — скороговоркой ответил Цезарь,— Джираламо был единственным сыном Цезаря. После его падения он был отвезен во Францию, затем из Франции — в Испанию и после был воспитан испанскими кардиналами. Сын его уехал в Южную Америку и сражался в Перу. Род жил в Америке около двух столетий. Мой дед перекочевал в Англию, будучи еще мальчиком. Сам я также воспитывался в Англии.
— Замечательно, — сказал Смис,. сразу же почувствовав, насколько бледно это слово передает его чувства.
Так стояли они оба, друг против друга, один — бережно пересчитывавший свои су в кафе Чи-Со, потомок-Александра VI, другой — миллионер, преследуемый убийца. Момент был настолько захватывающий, что даже дрожь пробежала по спине Цезаря.
Многим он уже открывал свою родословную, и мужчинам и женщинам, но все это были невежды, для которых слово Борджиа было пустым звуком; ни описания герцогского великолепия, ни картины прнтификалъного могущества — ничто, казалось, не могло заставить их встрепенуться.
Совсем иначе отнесся к его признанию Смис. Деве-. рие, выказанное Цезарем, сразу расположило к нему. Он уже собирался было засыпать его вопросами, на которые чувствовавший себя в ударе и великодушный в этот момент Цезарь, безусловно, не замедлил бы ответить.
Но намерению этому помешала Мадонна Беатриса. Она торопливо вошла в салон, не сочтя нужным даже постучаться, и Цезарь, едва заметив ее, пошел ей навстречу. Последовала краткая беседа шепотом. Цезарь произнес какое-то восклицание, свидетельствовавшее о его изумлении, а затем с явным недоверием взглянул на своего гостя.
— Приведите ее, — распорядился он.
Смис насторожился. Неужели ему теперь посчастливится увидать то самое чем он когда-то пользовался, чтобы держать Цезаря в своих руках?
Мадонна Беатриса снова вошла в комнату в сопровождений рослой, хорошо сложенной девушки, до такой степени красивой, что у Смиса даже перехватило дыхание.
Она глядела попеременно то на Цезарю, то на Смиса, Ее поведение, ее гордо поднятая голова выражали почти презрение. Затем она медленно подошла к Цезарю» подставившему ей для поцелуя свою Щеку.
Смис взглянул на Цезаря. Глаза его смеялись, но, видимо, он был чем-то озабочен. Повернувшись к своему новому приятелю, он протянул руку.
— Стефания, — сказал он. — Это м-р Смис. Смис, позвольте вам представить: моя дочь.
Его дочь! Изумление Смиса было настолько велико, что его рот невольно скривился. Но быстро овладев собою, он протянул ей руку, и она. пожала ее. Бросив на Смиса еще раз короткий пристальный взгляд, она от-пернулась.
— Когда ты прибыла в Париж? — спросил Цезарь.
— Вчера ночью, — ответила девушка.
Смис тяжело вздохнул. Ему ясно было, что она лжет, так как он признал в ней ту самую девушку в черном, что в позапрошлую ночь стояла на Набережной Цветов и видела, как он сбрасывал сыщика в Сену. Теперь, после того, как он взглянул ей в глаза, он уже не сомневался, что она видела все.
Глава VI
ЦЕЗАРЬ РАССКАЗЫВАЕТ ПРО «№ 6»
Несмотря на то, что спал он очень чутко Трэй-Бонг-Смис не слыхал, как Цезарь Валентайн вошел в его комнату на следующее утро, в четыре часа. Лишь почувствовав прикосновение чьей-то руки к своему плечу, он перевернулся и очутился лицом к лицу с насмешливо улыбающимся Цезарем.
— Небось, теперь вам уже при всем желании не повернуться так, чтобы' пустить в ход ваш лежащий, под подушкой револьвер, — сказал он. — Мне было бы, право, досадно умереть из-за такого пустяка.
Смис сел на кровати и протер глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31