— Ждите здесь,— приказал он.
— Что вы намерены делать? — спросил Смис. Цезарь чуть заметно улыбнулся. Открыв дверь, он вошел в комнату и... остолбенел. С минуту царило молчание. Затем из комнаты послышался тяжкий вздох.
— Она удрала!
— Удрала? — переспросил Смис удивленным тоном.— Удрала?
Он тоже вошел в комнату — она была пуста. Окна были закрыты, другой двери не было. Однако девушка куда-то исчезла.
— Глядите! Глядите! Глядите!
Смис готов был поклясться, что зубы Цезаря громко стучали, когда он дрожащим пальцем указывал на одну из стен. За клейкий конец там был подвешен конверт. На «Цезарь,ты только смертен». А в углу красовалась цифра 6.
На следующий день Цезарь покинул Лондон, оставив своему сообщнику краткую записку, в которой он просил поселиться в его квартире на Портлэнд-Плэйс в ожидании его возвращения, Смис принял это приглашение без малейшего колебания, так как одним из его главных недостатков было любопытство. Итак, он переехал на Портлэнд-Плэйс и расположился в спальне Валентайна.
Если, там был маленький недостаток в комфорте, то он заключался в почти полном отсутствии слуг, незначительный штат которых был распущен Цезарем еще до его отъезда. Тем не менее, Смис вскоре завоевал себе симпатию одного лакея, а сердцем другого, не пожелавшего расстаться с домом, завладел настолько, что тот стал считать Смиса своим закадычнейшим другом.
— Только молодая барышня терпела меня на этой службе,—уверял лакей.— М-р Валентайн не из тех господ, кому приятно прислуживать. Сегодня он здесь, завтра его нет, и дом пустует, если не принимать в расчет каких-то подозрительных личностей,— извините меня.
— Продолжайте,— сказал Смис.— Я охотно допускаю, что у меня вид тоже довольно... странный.
— Молодая барышня была настоящая леди,— торжественно продолжал слуга.— Настоящая леди, слов нет. А как она лепила!
— О да! — произнес Смис.
— Она лепила из воска. С меня, например, она однажды сделала этюд, настолько удачный, что моя жена утверждала, что стань мы рядом, она не смогла бы указать, который «настоящий» я,— продолжал лакей с жаром.— Ей достаточно было взглянуть на человека раз-другой, и она уже могла изобразить его в воске, голову да плечи,— как, бишь, это называется?
— Бюст? — подсказал Смис.
— Именно так. Вечно я путаю бюст и бестию...
Смис рад был отделаться от словоохотливого старичка, так как ему было важно скорее приступить к обследованию рабочей мастерской Стефании и, главное, проникнуть в таинственный шкаф.
О том, что он может найти в нем, он уже успел составить известное представление. Но каково же было его изумление, когда, отперев отмычкой дверцу шкафа, он очутился лицом к лицу с большой, в натуральную вели-
чину, восковой головой м-ра Росса, похожей на него, как две капли воды. А возле стоял на подставке Цезарь, с его изящным носом, пухлыми губами и женственным подбородком. А рядом с ними, — Смис покраснел и его даже бросило в жар,— находилось, тоже в натуральную величину, восковое изображение его самого. Сняв последнее с подставки и поднеся к лицу, он взглянул в висевшее на стене зеркало. Маска был сделана так искусно, что не было никакой возможности определить, где начинается живой человек и где кончается слепок.
Правда, маска была для него несколько мала. Она была приспособлена к более миниатюрному личику, обладательницей которого являлась мисс Стефания Уэлланд. С любовью погладив маску изнутри пальцами, он отложил ее на рабочий стол. После этого он сел, чтобы лучше обдумать создавшееся положение. Теперь ясно, что человек, которого он в гостинице принял за м-ра Росса, был не кто иной, как Стефания, полагавшая, что Смиса нет дома и решившаяся обыскать его комнату, облачившись из предосторожности в платье Росса. Конечно, только Стефания могла улизнуть из гостиницы по черной лестнице в тот момент, когда он сидел в комнате Росса. Об этом он и тогда уже догадывался, но не мог представить себе, что предпринятая ею проделка могла так удаться.
Стало быть, старый м-р Росс знал, что она приходится ему внучкой. Куда же он уезжал? За те два дня, когда он находился в отлучке, в занимаемых им комнатах находилась в его роли все та же Стефания (тут Смис вспомнил о сообщении Цезаря, что Стефания поехала в Шотландию). Поймать на эту удочку слуг гостиницы было вовсе не так трудно: м-р Росс был человеком с причудами, поэтому слуги никогда не входили к нему, кроме случаев, когда он сам того требовал.
Эту часть тайны Смис, безусловно, мог считать выясненной.Что же касается шкатулки, в свое время полученной Стефанией от ее американских адвокатов и затем ею вскрытой, то она, очевидно, содержала важные сведения о ее действительном происхождении и настоящих родителях. Ясно, что, когда Цезарь утверждал, будто дочь Уэлланда умерла, он лгал с такою же наглостью, как и в тот раз, когда он рассказывал; о мнимой смерти его несчастной супруги. Ибо в том, что скованная женщина.
гулявшая по поляне в ту ночь, когда Смис видел ее в Лафиттской усадьбе, была именно миссис Уэлланд — он теперь уже нисколько не сомневался.Добрый час сидел он неподвижно, созерцая плоды творчества Стефании Уэлланд. Затем, собрав все маски и завернув их в бумагу, он отнес их к себе в спальню. Инстинктивно он уже чувствовал, что дни Цезаря Ва-лентайна сочтены, и, кто знает, быть может, дни Трэй-Бонг-Смиса также. При этой мысли он только пожал плечами.
Глава XIV
ПОСЛЕДНИЙ ТРЮК
Первое, что бросается в глаза, когда подъезжаешь к живописным берегам Беббекомбского залива, это — возвышающаяся над остальными постройками местная гостиница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31